Закат над лагуной. Встречи великого князя Павла Петровича Романова с венецианским авантюристом Джакомо Казановой. Каприччио

Автор выражает благодарность Марино Дзорци за бесценные советы и помощь при написании этого романа.

Влажным утром 18 января 1782 г. (по григорианскому календарю), пока на поверхности Бачино ди Сан-Марко еще не совсем рассеялась густая светло-серая дымка, к набережной Скьявони приближался на веслах небольшой двухмачтовый галиот с овальным корпусом и маленьким, даже несколько приплюснутым носом[1].

У передней мачты стояли две фигуры: одна невысокая, стройная, в щегольском зимнем плаще и черной треуголке; другая повыше, пухловатая, в меховом головном уборе и плотно укутанная в длинную шубу. Они стояли неподвижно, словно статуи, застыв в безвременности, но не от холода, а от пронзительной красоты, которая открывалась перед ними. Вокруг судна живо и радостно качалось бесчисленное количество ярко украшенных шлюпок, гондол и пеот[2], торжественно приветствуя долгожданных гостей. Над крышами прибрежных палаццо к бледно-голубому небу стремился огромный зеленый пирамидальный шпиль, а на самой верхушке золотой ангел ловил слабые лучи восходящего солнца.

Как только галиот причалил к пристани, на палубе засуетился экипаж, вынося из каюты саквояжи, сумки и сундучки – короче, все, что обычно составляет багаж богатой сановной пары, путешествующей далеко от родины. С правого борта моряки спустили к причалу деревянные сходни, и когда пара со скрытым нетерпением подошла к борту, на набережной прозвучали звонкие аплодисменты.

Но двое долго не спускались на пристань. Восторг, который они испытывали, не позволял им вести себя свободно и решительно. Терпкий, соленый воздух игриво щекотал их лица. Легкий прибой плескался среди тинистых свай, добегая до ног ликующей публики. Громкие приветственные возгласы, раздающиеся на всех европейских языках, сливались с острыми криками чаек, кружащихся над галиотом. Птицы парили высоко над мачтами, дерзко тянулись выше и выше, а потом застывали в полете и, расправив крылья, медленно и самоуверенно планировали к воде.

Наконец из толпы вышел плечистый господин средних лет в тяжелой широкой карминной тоге, длинном белом парике и красной биретте. Он подошел к сходням, снял свой головной убор и, поклонившись, представился доброжелательным бархатным голосом: