Один известный издатель как-то спросил меня, а не соглашусь ли я написать введение к одной книжке? Поскольку я неоднократно писал самые разные введения к самым разным собственным и чужим монографиям и учебникам, то технических проблем в этом я не увидел, так как все введения пишутся по одному и тому же шаблону и человек, набивший себе на этом руку, справляется с этой работой легко – вне зависимости от того, к чему, собственно говоря, надо написать введение. Используй себе на здоровье общие слова и фразы, да заворачивай их в деепричастные обороты – вот и всё введение! Но, как человек в некоторой степени осторожный, я поинтересовался у издателя, а почему, собственно, я? Издатель слегка замялся, как будто не ожидал с моей стороны такого вопроса, и сказал, что мол, больше некому, а потом здесь нужен человек учёный, а среди его знакомых более учёного человека, чем я он не знает и давай меня нахваливать так, что я после этих слов не мог не согласиться.
Итак. Прежде всего, следует сказать, что книгу написал не Гоголь. Об этом прямо говорится на обложке. Искушённый читатель знает, что известный русский писатель был Николаем Васильевичем, то есть – Н.В.! Бог его знает, может быть и есть на свете Никифоры Ермолаевичи или Никодимы Евграфовичи Гоголи, которые подписываются как Н.Е.Гоголь, всё может быть, но эта рукопись точно не их рук творение. И вообще, следует сказать, что сама рукопись, как и всё описанное в ней, взялись невесть откуда.
Второе, на что следует указать, прежде чем читатель приступит к тексту, так это на название – «НЕ НОС». Как известно из современной логики, самый худший способ определить предмет – сказать, что он не то, что уже известно. Про мужчину можно сказать, определяя его, что он – «не женщина». Но ведь и дубина, и камень, и, простите, свинья, также «не женщина». И никто из женщин, определяя мужчину как «не женщину», вовсе не думает его сравнить со свиньёй или с дубиной. По крайней мере, на первом этапе знакомства. Поэтому, прочитав «не нос», читатель может представить себе всё что угодно, кроме носа и не получит в результате точного представления о том, что же он встретит на страницах этой повести. Моя задача – чётко определить предмет изложенной ниже истории. Но вот именно в этом я сталкиваюсь с большими трудностями, хотя, по словам издателя, я большой учёный. В самой рукописи этот предмет был назван чётко и недвусмысленно, но в том-то и дело, что после редакторской правки, в полном соответствии с действующим в России законодательством о запрете публичного употребления ненормативной лексики, эта чёткость в определении исчезла.
