Волны неспешно покачивали маленькую лодочку. Закатное солнце
играло на волнах, раскрашивая море в алый.
Я ловко маневрировал вёслами, удерживая лодку на месте, пока
старик, седой Митяй, одетый лишь в шляпу и потрёпанные штаны из
мешковины, доставал сети. Я смотрел, как узловатые, высохшие и
потемневшие от солнца и ежедневного труда пальцы тянут грубые
верёвки.
Снег здесь сразу тает: думаю, температура на побережье градусов
семь-десять тепла. Но это все равно слишком низкая температура для
обычных людей. Как здесь не мёрзнет Митяй, не знаю. Либо люди
привыкли к холоду, либо излучение от аномальной зоны, чей центр
находится глубоко в море, слегка изменило всех жителей деревни.
Сегодня сети почти пусты. Как и вчера. Как и пару дней
назад.
— Шугает рыбу он, тварь такая, — грустно говорит Митяй и мотает
головой. — Нету улова! Лет пять назад чудища заплывали в бухту
максимум пару раз в год, и такой год считался плохим. Теперь же оно
рядом поселилось! Рядом! Каждый год, каждый месяц и день — плохие!
Приходится заходить в море подальше, надеясь выудить хоть что-то
съестное. Из наших-то, из коренных, больше половины поразъехалось
по городам да другим сёлам и деревенькам, что дальше от моря.
Земля, бывает, год не родит — неурожайный, значится, год — а потом
наверстает, но море тебе всегда готово дать рыбу... Только вот даёт
оно пропитание не только тебе, но и тварям всяким. И кто, значит,
сильнее, тот его себе и берёт.
Но ничего не поделаешь, Нильям, люблю я море. А потому и уезжать
отсюда не буду, я жену буду бить нещадно, коли такое предложит.
Дети — ладно, дети пусть едут, ищут своё место в жизни, а я здесь
родился, до старости дожил, здесь и умру. Только хотелось бы в
сытости помереть, и от старости, а не как деревенский наш дурачок,
которого монстр схарчил. Поплавать решил, представляешь? Без лодки
и товарища! Наверное, думал, если возле берега купаться, там его
монстр не достанет. Дурачок, одним словом...
Я слушал монолог дедушки и отдыхал душой.
Чтобы добраться до этого места, я потратил трое суток
перемещений с жезлом телепортации. Тысячи две километров точно
преодолел. Прерывался лишь на перекусы, ночёвку в тавернах и в
рандомных крестьянских домах и на расспросы этих же крестьян. Мне
от них требовалось лишь одно: чтобы ткнули пальцем в сторону
моря.
