Голос
Огромное июльское солнце вставало рано и медленно проплывало сперва над дальними пашням, затем над заброшенными колхозными полями и наконец, минуя соседские огороды, на целый день повисало над крышей бабушкиного дома, раскаляя ее до треска. В доме наступало время обеда, а после него все и даже мухи замирали до того предвечернего часа, когда солнце начинало глядеть в западные окна и клониться к пруду у края деревни. Домашняя суета оживала опять, готовился сытный ужин и до темноты бормотал телевизор. Так дни моих школьных каникул делались похожими друг на друга и постепенно превращались в одно скучное мореное безвременье. Я то загорала на крыше сарая на заднем дворе, то пощипывала пузатую смородину в саду возле дома, то, открыв затхлую библиотечную книгу, тотчас же засыпала.
Вот и сегодня в послеобеденном устатке я лежала на кровати и держала перед глазами открытую книгу, но сон никак не шел. В комнате становилось жарко, и мысли из головы испарялись, едва успев там появиться. Мой ленивый взгляд снова и снова прошивал ровной строчкой одну и ту же страницу, но слова никак не хотели соединяться между собой смыслами. Читать больше не хотелось, и я, задрав грязные ноги на прибитый к стене ковер, уставилась в свеже-побеленный потолок.
На кухне варилось варенье. Ложка стучала о стенки стеклянных банок, крышки кастрюль подлетали и со звоном опускались на волны кипящей под ними лавы. Войском командовала бабушка и то и дело победоносно прогуливалась по скрипучим коридорным половицам до погреба и обратно. По радио женщина рассказывала, как правильно подкармливать рассаду и прищипывать корнеплодные хвостики.
– “Как скучно,” – думала я и считала на ковре узоры в виде морских коньков.
– Триннадцать, четырнадцать… Пятнадцать морских коньков! – громко объявила я своим пяткам.
– “И лет мне уже пятнадцать. Целых пятнадцать! Вечность”.
Чувству, которое было моей отрадой, я бы, пожалуй, не подобрала лучшего определения, нежели – беспечалие. Я любила мир в той степени, в которой могла его объяснить для себя. Я радовалась тому, что находила вещи там, где их сама же и оставила, тому, что любой бабушкин шаг угадывался мной заранее и безошибочно, что учителя в школе рассказывали о свойствах и явлениях, которые я открыла уже давно, только дала им другие названия. Пространство вокруг было мною завоевано и обжито настолько, что становилось скучно. Тогда на помощь мне приходило мое воображение и бессменно увлекало меня в полет, высоко над привычными и понятными вещами.
