На площади правосудия впервые за
несколько столетий, собралось столько народу, что для того, чтобы
все увидели казнь, пришлось убрать несколько поясов торговых рядов.
Торговцы, разумеется были недовольны, но кто же их
спрашивал.
— Сегодня! — послышался громкий голос,
явно усиленный магией. — Мы собрались здесь для того, чтобы
осуществить правосудие над последним представителем рода
Грейвордов! — произнес "голос”, и толпа на площади
взревела.
Говоривший дал возможность черни в
течение нескольких минут насладиться моментом.
— ТИХО! — громко произнёс он, и людям
на площади пришлось зажать уши, чтобы не оглохнуть: оратор явно
перестарался с усилением своего голоса магией.
— Подсудимый виновен во многих
преступлениях, но главное из его злодеяний — попытка
государственного переворота. За это и многое другое он
приговаривается к смертной казни через расщепление души.
Толпа вновь взорвалась громкими
криками и улюлюканьем.
— Зарак Грейворд, твои последние
слова! — произнес оратор, и толпа замолчала, уставившись на
стоявшего на эшафоте. Те, кто находился ближе всех к нему, смогли
разглядеть его. Это был молодой человек, на вид не старше двадцати
пяти, с приятными чертами лица, узкими скулами, пепельными
волосами, доходившими до широких плеч. Но больше всего привлекали
внимание его серые глаза, во взгляде которых ощущалась невероятная
сила. Раз взглянув в них, оторваться было просто
невозможно.
Приговорённый обвел толпу взглядом, и
на его лице появилась улыбка, от которой у всех, кто ее видел, по
спине пробежал холодок.
— Я не виноват, что являюсь потомком
своего рода, — спокойно произнес он, и несмотря на то, что магия
его была заблокирована, его услышали все. — И да. — Он повернулся к
трибуне, где сидел Император Карл Густав Третий по прозвищу
“Мясник”. — Я вернусь, — усмехнулся он, глядя ему прямо в
глаза.
— Немедленно казнить! — завопил
монарх, резко вскочив с места, и жизнь великого мага Зарака
Грейворда оборвалась в этом мире.
***
— Ты убил его! Убил! — Незнакомый
женский голос доносился словно из-под воды. — Ты убил нашего
сына!
— Помолчи! Он еще жив, — ответил ей
другой голос, явно мужской. — Гиллхарт, ты меня слышишь?! Сынок! —
Моего лба коснулась чья-то холодная рука.
Собравшись с силами, я открыл глаза и
увидел перед собой лицо незнакомого мужчины.
