Один день войны плавно перетекал в другой. Вот в Берлине и наступило 26 апреля – день, приближающий немецкий народ к очищению от нацизма через кровь. Гроза и проливной дождь промыли утренний небосклон. Оранжевые лучи солнца падали на густой слой дыма, – повиснув над городом, он делался то рыжим, то бурым. Все дороги рейха находились под постоянным прицелом советской авиации, месть с небес настигала каждого, кто смел оказать сопротивление. Танки с красными звёздами с грохотом двигались по трамвайным рельсам к центру; за ними шла пехота, втиснутая в узкие для неё улицы и переулки тесно застроенных городских кварталов. То место, откуда производился выстрел из фаустпатрона, беспощадно накрывался огнём тяжёлой артиллерии или залпом «катюш».
Не всё гладко обстояло и с системой водоснабжения. В эти дни для берлинцев, эвакуировать которых никто не собирался, вода стала на вес золота. Гигиена немцев слабела на глазах, в такой сложной ситуации выигрывали те граждане, которые загодя предусмотрительно кипятили чистую воду и сливали её в нержавеющие канистры. По столице в этот четверг распространялись листовки, текст которых был воззванием Геббельса к гражданам: «Браво вам, берлинцы! Берлин останется немецким! Фюрер заявил это миру, и вы, берлинцы, заботьтесь о том, чтобы его слово оставалось истиной: браво, берлинцы! Ваше поведение образцово. Дальше так же мужественно, так же упорно, без пощады и снисхождения боритесь, и тогда разобьются о вас штурмовые волны большевиков. Вы выстоите, берлинцы, подмога уже близко!»
Жестокая боевая реальность, происходящая на улицах, крики перепуганных горожан перечёркивали не понятный для обывателей оптимизм рейхсминистра пропаганды. Немцы перестали узнавать свою столицу. Конец близок – это понимали все. Здание рейхсканцелярии было покрыто толстым слоем дыма, гари, кирпичной пыли. Обитатели бункера, потеряв надежду на вызволение из кольца, превратились в заложников необоримой воли своего фюрера. Они верили, что Третий рейх бессмертен и его бессмертие олицетворяет фюрер, который говорил им, что жестокость цементирует нацию, делает её жизнеспособной перед лицом врага. Пока рядом находился фюрер, они не боялись остаться в живых и старались привнести в его сознание мысль о своей беспримерной верности. Они путали день с ночью, почти всех одолевала бессонница, но они решили держаться вместе, поблизости от своего фюрера.
