Раннее утро. Небольшая поляна на опушке леса, обрывающегося
почти вплотную у небольшой заводи на реке. Берег заводи со стороны
поляны практически свободен от зарослей, да и сама поляна может
похвастаться разве что невысокой травой. Метрах в четырех от берега
стоит купол одноместной палатки. Рядом оборудованное кострище -
небольшая яма в полметра диаметром, вокруг так же на полметра ни
травинки, ни веточки. Над кострищем тренога с висящим походным
котелком, тут же неподалёку навалено нарубленных веток и
полешек.
В воздухе ещё пахнет утренней сыростью, а ночная прохлада не
разошлась из теней. Сам лес уже проснулся, щебечут многочисленные
птицы, где-то вглуби в неподражаемом ломанном ритме дятел выбивает
из ствола старой березы очередного жучка. Тук-тук, тук, тук-тук-тук
разносится эхом среди многолетних деревьев. В речной заводи
поплескивает рыба, а водомерки рассекают по водной глади словно
конькобежцы по льду. На палатку посреди лесной поляны уселась
мелкая пичужка, чирикнула неведомо кому на своем птичьем.
Эту идиллию вдруг разорвал совершенно нехарактерный звук.
Негромкий, но абсолютно неестественный для этого места.
"Пи-ип, пи-ип, пи-ип, пи-ип...".
Птичка, возмущённо щебеча, сорвалась с палатки и унеслась в лес.
Неприятный звук оборвался так же неожиданно, как и возник.
Несколько минут ничего не происходило, затем внутри палатки кто-то
зашевелился. Спустя ещё пару минут вжикнула молния и ткань палатки
откинулась в сторону, а на улицу выбрался голый по пояс человек,
одетый в камуфляжного цвета штаны и незашнурованные берцы. Мужчина
среднего роста, под метр восемьдесят, хорошо сложен, явно следит за
формой, но без фанатизма. Тело пропорциональное, рельефное, на
руках при движениях перекатываются жилы. Широкие плечи переходят в
развитую дельту и крепкую шею. На животе немного жирка, хотя под
ним неплохо проглядываются и кубики. Голову покрывал недлинный пока
ещё ёжик темных волос. На лицо мужчина выглядел... обычно. О
возрасте сказать сложно, лет тридцать пять, а возможно и все сорок.
Угловатые черты, словно неведомый скульптор грубо тесал камень и
лишь для вида смягчил самые острые углы. Лоб иссечен морщинами.
Густые темные брови накрывают глубоко посаженные холодные,
серо-голубые глаза. Нос чуть искривлен и с небольшой горбинкой,
явно сломан и давно, однако своей правильности практически не
потерял. Рот не широкий и не маленький, тонкие губы с чуть
загнутыми вниз уголками и волевой подбородок. На чуть впалых щеках
щетина, наверное, недельной давности.
