Хельмут проснулся рано утром и понял, что чувствует всех людей на Земле. От только что родившегося Олууотойина, шестого сына вождя племени Мангбету, до фрау Вилхелмайн, живущей по соседству и поливающей в эту самую секунду свой кокетливый газончик с крокусами.
Он четко и ясно ощущал в своей голове все семь миллиардов триста восемнадцать миллионов сто сорок семь тысяч восемьсот тридцать… пять… шесть… восемь… человек. С каждой секундой их становилось больше, впрочем, точность цифр не казалась сколько-нибудь значимой в данный момент, с математикой у Хельмута с детских лет были нелады.
Другое было поразительно.
Все это чудовищно огромное количество людей легко умещались в сознании у Хельмута, как, скажем… три зубные щетки на полочке перед зеркалом в ванной: зеленая – его собственная, красная – жены Марты и желтая – дочери Кристианы, недавно переехавшей к родителям после болезненного развода с этим непутевым юристом. Как его там? Кейсер? Каспар?
Хельмут на миг сосредоточился и вдруг увидел этого негодяя!
Вот же он, бывший зятёк. Спит на мятых простынях в захламленной городской квартире. А рядом с ним – светловолосая неопрятная толстушка из кофейни напротив. Зовут Габи, и, кстати, до совершеннолетия ей не хватает чуть больше месяца.
Мерзавец! Месяца не прошло после развода с дочерью. Значит, на молоденьких потянуло…
Хельмут пошевелил правой бровью.
И тут же в полицейском участке зазвонил телефон. Фрау Зайдель, живущая через стенку от развратного негодяя, трепеща от возмущения, сообщила в органы о вопиющем нарушении закона со стороны непутевого соседа. В ту же минуту толстушка Габи по велению Хельмута открыла глаза, обнаружила рядом с собой совершенно незнакомого ей спящего мужчину и оглушительно завизжала на весь дом.
Все это Хельмут проделал как-бы, само собой, не вставая с кровати. Словно ухо потер после сна. Подкинул нужные сведения в голову старой сплетнице Зайдель и чуть-чуть подтер память о вчерашнем вечере малолетней Габи.
Вот оно как!
Получается, он не только чувствует всех людей. Он запросто может манипулировать ими! Почему-то новые возможности Хельмута не вводили его ни в ступор, ни в радостную эйфорию. Все эти чудеса воспринимались просто и обыденно, как само собой разумеющееся. Словно он с рождения умел это делать.
