Предисловие от автора-составителя Александра Снегирёва
Перед вами сборник историй о студенческих годах. Кому-то они покажутся типичным примером подлакированных воспоминаний о юности, кому-то нет. Мы, составители, относимся ко вторым. Безусловно, представленные в сборнике тексты содержат ряд общих черт: молодость, солнце, безответственные лихие поступки, легкость, все сходит с рук, лучшая пора жизни. Все эти летние практики, смешные библиотекари, остроумные девушки с волосами, лезущими в глаза. И преподы Алевтинвасильны, и буфетчицы Зинаидстепанны. И аббревиатуры названий вузов, переделанные в смешные созвучия сокращенные, чисто студенческие именования предметов. Лично у меня еще со школы осталось словечко «литра», которым я по сей день часто именую литературу. Одним словом, нам могут вменить в вину публикацию трогательных, возможно, правдивых, но оттого не становящихся ценными клише.
Не соглашусь. Сегодня литература бурно двигается в сторону документа. И Нобелевская премия вручена Светлане Алексиевич за работу с документом, и наш соотечественник Леонид Юзефович награжден «Большой книгой» за роман, построенный на документах. Литература все чаще опирается на реальность, читателя все меньше интересует вымысел. Этот факт подтвердят издатели и продавцы. Я сам читатель и заявляю ответственно: это правда. В атмосфере всеобщей виртуальности мы все больше нуждаемся в настоящем, а что может быть более настоящим, чем подлинные истории реально существующих людей! Да, в чем-то они повторяются, да, кое-где мы видим очевидное поколенческое влияние. Наверняка авторы порой упускали что-то нелицеприятное и выпячивали хорошее, доброе и, разумеется, вечное. Но за всеми этими историями все равно стоит большая повседневная правда. Правда шестидесятых, семидесятых, восьмидесятых, девяностых и нулевых годов. Правда подростков, чьи родители или бабушки с дедушками либо воевали, либо остались в тылу, либо сидели, либо сажали. Правда граждан громадной страны, переживающей бурный период. Может быть, оттого и солнце светит столь ярко, и веселье так беззаботно, ведь где-то на периферии каждого текста тлеют угли недавних пепелищ.
