01010111001010000111011011000001010000
11000010100111110100011010110000101110
11011010001вагон0000110000101110000110
01000010100101010000101000000101100011
111утро1010093001010000011110111000101
01010111001010000111011011000001010000
01010111001010000111011011000001010000
110110100010100101000011сентябрь010001
10101010101002610001010010101010010101
01001110110110000010100001010111001010
0101110011111001111метро01001110100011
01010010100111100101000011101101100000
Она зашла в вагон и сразу наступила неуютная тишина.
Кто был одет не по погоде, это ещё вопрос.
Голые загорелые ноги, длинные, лощенные, с аккуратными пальчиками в алом лаке; открытые шлёпки на невысоком каблуке – в таких ходят по тёплым морским набережным в поисках ночных приключений, а не по московскому метро. Светлая юбка едва прикрывала середину узкого колена. Серая прозрачная блузка в чуть заметный мелкий рисунок с глубоким декольте и маленькими рукавчиками обтягивала небольшую грудь.
Строчка тату на тонкой высокой шее уводила вниз к лопаткам-крыльям.
Выгоревшие волосы были подняты в небрежную по замыслу прическу, из которой освободилось несколько волнистых светлых прядей.
Она держала средних размеров лакированную сумку, в которую легко могла поместиться и папка с бумагами – единственная деталь, наводящая на мысль об офисе.
Лицо её было немолодое, ухоженное, с мелкими, аккуратно подкрашенными чертами.
Двери захлопнулись и запах дорогих духов тут же вытеснил остатки воздуха из последнего отсека, наполнив его пряным, летним ароматом.
Стало неловко за себя: натянули плащи-куртки, поддались календарю, а всего-то – конец сентября! Это же не повод для хмурой, осенней одежды, не правда ли?
Анна увидела красотку ещё из окна вагона притормаживающей электрички.
Нет, Анна увидела её не сразу. Сначала бросилась в глаза плешь в толпе на платформе. Высокую блондинку Анна заметила позже: та одиноко стояла в своде арки и никто не решался нарушить её затянувшееся лето.
А потом она вошла в вагон.
И наступила тишина.
«Как же так?.. – подумала Анна, – как же так… Этой выгоревшей блондинке, перепутавшей сезоны, далеко за сорок. А ей, Анне, всего-то двадцать восемь. Но никогда, ни-ког-да Анна не будет такой манкой, такой привлекательной. Никогда на неё не будут слетаться и неметь рядом…»