Его пристальный взгляд она чувствовала буквально кожей. То ее окутывало тепло мягкого пледа, то легкий ветерок пробегал, перебирая прядки волос, но чаще это было ощущение от прикосновения какого-то мягкого пушистого облачка. Порой ей даже казалось, что оно поддерживает ее независимо от позы, в которой она прибывала. Если сидела на скамейке, то руки, на весу державшие книгу, никогда не уставали и спину не ломило, несмотря на то, что она не позволяла себе расслабиться и не опиралась о спинку скамьи. Полежать на травке, раскинув руки, будто охватываешь, открывшееся перед взором пространство, было вообще сродни волшебному убаюкивающему парению на качелях. В такие минуты, даже если она не могла ухватить краешком глаза места его расположения, он всегда находился поблизости в зоне доступности. Подглядывал ли он за ней? Вовсе нет, во всяком случае, умысла на то не было никакого. У него вообще не было необходимости уличить ее в чем-то непристойном или неподобающем, он всего лишь присоединялся к ней, не имея возможности действовать напрямую. Так же, как и она, наслаждаясь теплым солнышком, видом простирающегося широкого горизонта или чтением захватывающего сюжета, он испытывал те же эмоции. А еще ощущал какое-то неземное единение душ, близость к ее тайне, и тешил себя надеждой на ее осуществление.
– Егор! Ты опять галлюцинируешь? – громко с большой долей иронии произнесла приближающаяся к нему матушка.
– Мам, ну она же тебя слышит, – смущенно и тихо промямлил он в ответ.
– Пусть слышит, – нарочито громко продолжала мать, – мало того, пусть обозначит как-то свое присутствие. Зачем людей то пугать?! Да и ладно б одного, остальные уж как-никак позаботились бы о сопровождении его в соответствующее состоянию учреждение, а то всех без разбору, независимо от рода и племени. Очень хочется надеяться, что не проводят над нами никакого эксперимента. И хочу гарантию иметь, что не отразится подобная оказия и посягательство на частную жизнь ни на здоровье, ни на имущественном праве.
Как только тирада была закончена, незнакомка повернула голову в их сторону, улыбнулась, закрыла книгу и исчезла вместе с лавкой, на которой сидела. Но это произошло не сразу, ни в один миг, кусочки изображения растворялись постепенно, будто подергиваясь рябью от брошенного в воду камня, пока от них не осталось и следа.