Меня действительно
сжигали на костре! Как ведьму! А я, дура, не верила. Думала, сказки
всё это. Ведь не могут нормальные люди сжигать кого-то на
костре.
Как выяснилось, могут. Да ещё и с
каким азартом! А я не ведьма даже...
Круглыми от неверия глазами я
смотрела на разворачивающийся абсурд, в котором оказалась одной из
главных действующих лиц.
Меня и Виолку уже привязали к
деревянному шесту. Грубые верёвки больно врезались в кожу, но
сейчас это было меньшим из всех зол.
Пока главный фанатик, иначе я теперь
не могла называть этих людей, толкал речь перед толпой, собравшейся
поглазеть на сожжение, его помощники уже закинули последние снопы
сена и хвороста к нам под ноги, словно вокруг им веток не хватало.
Они больно кололи голые лодыжки и ступни.
Один из фанатиков, щуплый с круглыми
не то от страха, не то от предвкушения глазами, наклонился вперёд и
протянул факел в гущу сена.
Я глубоко вдохнула. Холодный воздух
хорошо отрезвлял голову. Я решила, что так просто спалить нас не
получится.
Огонь не занимался.
Щуплый ещё ткнул факелом, который
уже почти потух. В непонимании он обернулся к своим товарищам. Те
нахмурили брови. Один из них, постарше с реденькой бородкой,
выхватил факел из рук щуплого и, презрительно скривившись, уверенно
ткнул им в сено. Тоже ничего.
Рядом начала подвывать Виолка.
— Да не вопи ты так! — не сдержалась
я.
Сосредоточиться и без того было
тяжело, а тут ещё эти звуки умирающего вепря.
Мой голос потонул в гомоне толпы и
страстных речах главного фанатика. Но Виолка стояла рядом и
расслышала. Она перестала подвывать, перейдя на еле различимое
всхлипывание.
Фанатики уже не на шутку
обеспокоились не разгоравшимся сеном. И почему-то стали
подозрительно коситься на меня. В общем-то, не промахнулись. Но им
об этом знать не обязательно.
— Сено, наверное, сырое. Погода-то к
кострам и пикникам не располагает, — я и сама постаралась выглядеть
растерянно.
Но отвлечение не прошло без
последствий: пламя таки занялось на части сена.
У меня выступила испарина на лбу,
несмотря на то что воздух, мягко говоря, не отличался теплом. От
холода и тугих верёвок я уже не чувствовала рук. Ноги тоже
замёрзли.
Меня начала бить мелкая дрожь. Сил
почти не осталось, а чтобы погасить разгорающееся пламя, их
требовалось всё больше. Я поняла, что проигрываю. Большего не
смогу.
