Был слабым я, тщедушным от рожденья,
Болел подольше, тяжелей других.
Так редко мне давалось наслажденье
Играть на воле! Постепенно тих,
Смолкал, от их стандартов отчуждаясь,
Критиковал все, как старик-брюзга.
Я счастлив был, во сне уединяясь,
А утром – школа, перья и розга.
И не было ни друга, ни подружки!
Я плакал. Только в спальне утихал,
Где лебедями белыми – подушки,
Перин сплетенья, ватных одеял.
И обожал я наслаждаться скорбью.
Все тело так в конвульсиях тряслось,
Я голову, глаза закрыв, вниз горбил…
В больницу, правда, не хотел – пришлось.
А в темноте ко мне брели виденья
Из памяти и дерзкой старины.
На старых занавесках пели тени
Под свет далекой странницы-луны.
Но утром хуже. Скрип поганой койки,
Инъекция….Румянца нет в лице,
Как нет при солнце тех видений бойких…
О, если знал бы, чему быть в конце,
Стекло разбив, сбежал бы из больницы,
На крышу, ближе, к звездам бы залез,
И улетел б – как улетают птицы —
В страну своих видений и чудес.
Но я не знал, лишь Богу то известно.
Когда ж срок моей выписки настал,
Вотще я жаждал ночи! Бесполезно,
С тех пор красот тех больше не видал.
01.02.16
19:23
