Черный столб дыма поднимался над желто-зеленой равниной высоко в
опаловое небо. Несколько минут назад небо было чистейшим.
Первой его заметила Кира, скачущая на своем скакуне за
мусоровозом вместе с заводной лошадью. Я крутил баранку и таращился
на “железную дорогу” из блестящих шестиугольников, усеивающих
равнину в виде бесконечного ряда через каждые десять метров.
Обычной дороги не было вовсе, даже мало-мальской колеи. Мусоровоз
тяжело пробирался по целине через разнотравье, естественные рытвины
и кочки. Прямо по шестиугольникам ехать я поостерегся – неизвестно,
чем они могут шарахнуть, – поэтому мы двигались вдоль. Вертеть
башкой по сторонам – себе дороже, хотя, надо признаться, думал я
совсем не о дороге...
Кира обогнала машину слева и поравнялась с кабиной.
Крикнула:
– Олесь!
И махнула рукой направо.
Я посмотрел.
Дымный столб поднимался километрах в пяти-шести от нас к
юго-западу. Дальше и левее в небе таял еще один столб,
полупрозрачный и едва заметный.
Когда сумасшедший изобретатель Решетников показал нам – вечность
назад! – путь к своему “дворцу” при помощи черного дыма, я подумал,
что в Поганом поле это отличный способ общения. Так общались
индейцы доколумбовой эпохи и прочие разные примитивные народы. В
итоге мы пришли к тому, с чего начали.
Я не представлял, что значат эти костры. Призыв на войну или
приглашение в гости? Как бы то ни было, эти костры сигнальные,
иначе зачем привлекать к себе лишнее внимание?
Одновременно с мыслями о Решетникове и его костре снова, в
миллионный раз за день, вспомнился Витька Смольянинов, которого я
похоронил в Ведьмином круге, но тело которого чудесным образом
исчезло в ту же ночь. Я искал его несколько дней по всей округе.
То, что мы с Кирой при этом стояли лагерем посреди засушенной
степи, создавало проблемы с едой и – прежде всего – водой. Кира
терпеливо ждала, когда я завершу поиски. Не помогала искать, но и
не мешала. Несколько раз уносилась прочь на лошади и привозила в
бурдюках воду – мутноватую, с железистым привкусом, но воду,
которая утоляла жажду. Она брала ее в слабеньком ручейке в
нескольких километрах к востоку. Я полагал, что она совсем не верит
в необыкновенное воскрешение Витьки, и позже выяснилось, что так
оно и есть. Она видела рану от стрелы и количество пролитой крови,
видела бездыханное тело. Как и я. И не верила. Но я верил. И не
хотел думать, что тело вырыли Уроды или какие-нибудь иные
омерзительные существа Поганого поля.
