В Нагорной проповеди сказано о двух путях жизни, двух видах человеческих устремлений:
Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне.
(Матф. 6,24)
Казалось бы, сказано просто и ясно. Но приведенные слова необходимо соотнести с предшествующими:
…Если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?
(Матф. 6,23)
И сразу же вслед за этим:
Никто не может служить двум господам…
(Матф. 6,24)
Как же служение двум господам соотносится с тьмою и светом? Ведь Иисус никогда не переходит от одной темы к другой случайно и произвольно, здесь должна быть глубокая внутренняя связь!..
Сама жизнь постоянно подтверждает нам, что мы одновременно пребываем в двух реальностях. Притом одну из них человеку, с первых его шагов, всячески стараются представить как якобы единственно существующую. А другую реальность предпочитают замалчивать, от нее большинство людей отворачиваются и убегают. Какие же это две реальности? Первая – внешний мир, доступный нашим физическим чувствам. Вторая – внутренний мир, в котором современный человек менее всего стремится пребывать…
Никто не может служить двум господам…
(Матф. 6,24)
Речь здесь идет о служении как внутреннем, так и внешнем. Чем же мы можем служить тому, что находится в нашем внутреннем мире? – Мыслью, чувством и волей, внутренним восприятием. А чем – тому, что находится во внешнем мире? Тоже мыслью, чувством и волей, выражающимися в действии. Последнее есть следствие мысли, эмоции, желания – одним словом, внутреннего решения это действие совершить.
Но «два господина», о которых говорит Иисус, – Бог и маммона – соответствуют ли понятиям внутреннего и внешнего? Очевидно, нет! Потому что Богу надо служить не только внутренне, но и внешне – исполняя заповеди. С другой стороны, маммоне, то есть корысти, собственной выгоде, эгоизму тоже служат и внутренне (замыслом, стремлением) и внешне (действием). Значит, речь идет о грани не между духовным и физическим, а
