Мария Воронова
Николай Иванович
Когда выяснилось, что занятия в нашей группе будет вести Николай Иванович, мы расстроились и испугались: слава об этой преподавательнице шла очень нехорошая. Прозвищем из мужского имени-отчества она была обязана не своему оголтелому феминизму, а всего лишь привычке к месту и не к месту упоминать русского титана хирургии Пирогова, причём каждый раз произнося имя полностью: «как сказал Николай Иванович Пирогов», «Николай Иванович Пирогов впервые в мире» и прочее в том же духе. Впрочем, это была не единственная её странность, и, будучи «белой вороной» в метафорическом смысле, она и чисто внешне тоже очень напоминала эту редкую птицу. Маленькая, сутулая и белобрысая, она даже ходила, по-птичьи подпрыгивая, а длинный нос так и просился, чтобы его назвали клювом. В птичьих круглых глазах читалась странная смесь удивления и мудрости. Необычное лицо, но далёкое от идеала женской красоты. «Страшная, как моя жизнь», – припечатали безжалостные сокурсницы, чьей жизни ещё только предстояло как следует их напугать.
Видимо, сознавая всю безнадёжность ситуации, Николай Иванович не тратила времени и сил, чтобы как-то её спасти. Она не пользовалась косметикой, ходила в джинсах, растянутых свитерах и кедах, а волосы убирала в хвост. А может быть, ей, страстно увлечённой профессией, просто было не до всяких женских глупостей.
Нельзя сказать, что она была очень жестокой и безжалостной преподавательницей. Не всегда отмечала отсутствующих и не проводила допросов с пристрастием, чтобы выбить у студентов признание «не учил». Нет, на это Николаю Ивановичу жаль было тратить время.
Приходя на занятия, мы переодевались и сразу шли в операционную. Кому-то из группы выпадал шанс подержать крючки, остальные наблюдали за работой Николая Ивановича.
Смешно вспомнить, какие мы тогда были глупые и самодовольные! Я только через много лет сообразила, что тогда мы присутствовали при уникальных операциях, которые наша преподавательница, несмотря на свою молодость, делала первой в стране и которые, будучи внедрены благодаря ей в практику, спасут потом жизнь тысячам людей.
Но мы ничего этого не хотели знать, а завидовали параллельной группе, которых не водили в операционную и в половине двенадцатого уже отпускали.
После операции мы возвращались в аудиторию, и начиналось занятие. Николай Иванович рассказывала с увлечением, и чаще всего приходилось напоминать ей, что время вышло и пора заканчивать, если мы хотим успеть на лекцию, тогда она быстро нас отпускала. Лишь много позже я поняла её страстное желание поделиться с нами своим опытом, дать информацию, которая в один прекрасный день поможет нам принять правильное решение.
