Сентябрь
1937 года
Скрип и скрежет. Гулкий удар,
и опора опустилась на склон горы. Стопа надавила на педаль
особым образом, и когти с громким хрустом впились в каменистый
грунт. Мгновение, и конечность обрела устойчивость. Перенести
вес на нее и сделать еще один шаг, преодолев сразу два с лишним
метра. Паровая машина отозвалась тяжким вздохом, насос высокого
давления выдал уже давно привычную трель, перегоняя десятки литров
масла и нагнетая им гидроцилиндры.
Несмотря на крутой склон, продвижение
бронехода к позициям противника не прервалось ни на секунду. Жаль
только, что в атаку приходится идти не с Русским добровольческим
корпусом, а в составе тринадцатой интербригады. В этих
вояк Григорий откровенно не верил. Та еще сборная солянка.
Насколько успел разобраться Азаров,
в этих подразделениях больше расстреливают за совершённые и
мнимые преступления, чем гибнут на поле боя. Да и в атаку ребятки
идут неохотно, не смотри что добровольцы. Мало того, еще и
требование выдвинули, чтобы через полгода интернационалисты имели
возможность вернуться домой.
Никто не верил, что подавление
вспыхнувшего в Испании мятежа затянется на столь долгий срок.
А оно вон как вышло. Уже больше года льется кровь,
и конца‑края этому не видно. Гражданская война – а ничем
иным это не могло быть по определению, – она вообще самая
жестокая и безжалостная. Уж кто‑кто, а русские это знают.
Русских тут более чем достаточно.
И отнюдь не только в добровольческом корпусе. Эмигрантов и
сочувствующих коммунистам, анархистам и иже с ними свели в две
отдельные интербригады. Десятую и одиннадцатую. В общей
сложности три с лишним тысячи человек. Вот только Азарову ходу в те
части нет. Российских добровольцев и без того зовут беляками и все
время лязгают на них зубами. Но терпят. Потому что император
Алексей Второй – единственный, кто оказывает реальную и
существенную помощь республиканцам.
Григорий, практически не отдавая себе
отчета, повел взором по перископическим триплексам, расположившимся
перед ним в два ряда, по четыре в каждом. Верхний, передний и
боковой обзор, нижний задний и под ногами. Панорама передается
посредством линз и зеркал. Точно такая же система, только подвижная
и с прицелами. Вот так все просто и в то же время невероятно
сложно.
Непривычный человек пришел бы в ужас
от подобного обозрения. И уж тем более от осознания того, что
вот так, практически вслепую, приходится управлять
тридцатипятитонной машиной. Хм. Вообще‑то он и сам в шоке.
И еще месяц назад ни за что в это не поверил бы. Но факт
остается фактом. Он пилот бронехода и находится в его боевой
рубке.
