Вертолет стрекозой пролетает над караваном машин, которые еле плетутся в горах. Вперед – назад – снова вперед. Я – второй пилот – наблюдаю, как ярко-желтая пыль то скрывает, то открывает машины с солдатами. В шлемофоне слышно, как командир и бортмеханик травят анекдоты.
Это мой второй полет. Неведомая сила рванула меня вверх. Полоса черного, полоса голубого… Жар… И вдруг… Тишина. Я смотрю сверху на землю; ярким пламенем горит остов вертолета. Солдатские фигуры обступили дымящееся тело летчика. Два больших глаза смотрят на меня в упор. Издалека, доносятся слова: «Этот вроде жив… Ранен…»
Вижу яркий, слепящий свет. Песчаная дорога. Сосны. Мне три-четыре года, и я, смеясь, бегу по песчаной дороге куда-то вперед. Мне очень весело…
…Парк. Танцы. Мне шестнадцать лет. После какой-то драки иду с двумя девчонками по темной аллее… Дикая боль в боку. На белой рубахе справа красное, расплывающееся пятно. Кто-то из кустов кинул пику – заостренный напильник, – и она, ударив мне в ребро, отскочила, упала к ногам…
…Чернота. Яркий свет. Я на ринге. С переднего ряда слышу крик Томки, моей подруги: «Орел, убей его!» Страшная боль в правой ноге… Я лежу на спине и держу сломанную ногу над собой. Так меньше болит.
…Снова черная пелена… Ничего не вижу. Вдруг в одном глазу, как молнией, зрение раздвоилось: левая часть – чернота, правая часть – картина в тумане: фюзеляж вертолета, какие-то скобы, поручни, ребра жесткости, заклепки. Темная фигура склонилась, издалека доносится шум и голос: «Потерпи, капитан! Скоро прилетим!»
Темно. Какие-то голоса. Тяжело дышать! Головы не повернуть! Весь зажат, как в тесном ящике. Хочу открыть глаза – не могу; хочу что-то сказать – губы не повинуются. Внутри себя говорю, даже пытаюсь с кем-то спорить. Слышу: «Пока еще жив. Скорее довезти да сдать. Не люблю, когда умирают на руках».
Значит, я еще жив! Пока еще не умер! Вспоминаю сон перед самой смертью отца: мы с ним ночью спускаемся в подвал нашего дома в Омске, луна освещает какое-то кладбище, кресты, ограды, мы идем по тропинке; вдруг могилы открываются, оттуда поднимаются солдаты, здороваются с отцом, разговаривают, отец ко мне оборачивается и говорит: «Иди сынок, я останусь с ними!» Я, молча, повернулся и ушел с кладбища.
Слышу голос: «Наконец-то приехали!» Попытался открыть левый глаз, и снова полглаза – чернота, полглаза – голубое небо и тени.
