– Я, когда Лешего увидел – чуть богу душу не отдал. Волосы от ужаса так и зашевелились, а по спине как будто кто наждаком… Так и дерет… Одним словом – жуть. Иностранцы-то эти че сюда приезжают? С жиру бесятся – лешего им подавай. А увидят – удирают, как полоумные, да все по можачинам сигают. Можачины на вид, что твой лужок, мы инструкции проводили, все как полагается, – в болотах это самое опасное место. Да только куда там… Эти придурки от страха несутся, сломя голову в самую топь. Мы одного немца так еле вытащили. Сгиб бы, побежи мы в разные стороны. А один раз… Разбили мы как-то палатки уже у самого выхода из Кузьминских болот. А в ихних лесах волков видимо-невидимо…
Макс сидел в кафе, краем уха слушал бредни некоего Козлова и пытался сосредоточиться на коде. Где-то в стройную систему закрался баг. А сроки уже поджимали, пора сдавать работу заказчику. Что он тут делает, в задрипанном кафе, играющем музыку 80-х, с пыльными лампами, которые буквально касались голов посетителей? Он был бы рад сейчас оказаться дома и поработать, но сидел здесь, потому что обещал Насте сходить с ней на интервью. Девчонка чего-то опасалась. Вообще-то, она была права, этот ее интервьюируемый внушал опасения. Опухший от тяжелого похмелья, но заявляющий, что это от застарелой бессонницы (ну-ну), болтал о судьбе, от которой не уйдешь, как ни крутись. Типа, это все метафизика. Откуда-слов-то таких набрался? Потом скатился на банальные байки о нечисти… Макс перестал слушать почти в самом начале. Но был настороже – не шизофреник ли часом?
А Настя слушала этот горячечный бред, затаив дыхание, только диктофон все поближе пододвигала, чтоб не дай бог, какое слово не упустить. Перед ней был очевидец, видевший самого лешего. Да-да, самого! Лешего! Уму непостижимо, как такое можно воспринимать всерьез? Сидит его Настя напротив Козлова – глазищи синие в пол-лица, губы красные, как смородина, волосы – в хаотическом беспорядке, как и сама их хозяйка, постоянно пребывающая в Броуновском движении. На днях ей исполнилось двадцать пять, но на свои годы она не выглядела. Совсем как школьница-отличница, с восторгом взирала на Козлова, как на учителя и грызла соломинку из-под сока. Ох уж эта ее привычка! Настя, когда волновалась постоянно что-то грызла – то ногти, то карандаши, то ручки…
