Танцующий бог

Карта мира Дэлоуэ

Иар Эльтеррус

Танцующий бог

Первая книга цикла «Канатоходец»

Книга пишется по миру, созданному моей женой, Мартиэль, и с ее помощью.

По звенящей струне над землей и богами,
Изумляя созвездий сияющий взор,
Небеса измеряя босыми ногами,
Нет, не шел — танцевал необычный жонглер.
И смотрели насмешливо братья и сестры:
Мол, в семье Всемогущих завелся чудак,
Бог бездомных талантов и таборов пестрых,
Искрометное солнце шутов и бродяг.

Мчатся звезды под ногой
В синь вселенского колодца.
Благолепие богов
Ни к чему Канатоходцу.

Шут, поэт, игрок —
Ненормальный бог.

Он — невидимый дух балаганных веселий,
Шумный праздник арены — его торжество.
У актера в глазах и в груди менестреля
Не остынет волшебное пламя его.
И звенит, не смолкая, безумное скерцо,
Где скользит по струне удивительный бог.
Капли крови его беспокойного сердца —
Чародеи подмостков и дети дорог.

Неохота падать вниз,
Если к звездам был так близко:
Каждый шаг — для жизни риск,
Только жизнь — не жизнь без риска.
Эй, жонглер, держись, —
Это наша жизнь!

Самоцветы сердец рассыпая, — не жалко, —
Учат петь и мечтать этот будничный мир
Стихотворец и мим, музыкант и гадалка,
Акробат, танцовщица, певец и факир.
Звездным блеском их душ зачарованный зритель
То кидается в смех, то в безудержный плач.
Это между сердцами натянуты нити,
По которым танцует Небесный Циркач.

Покидает души страх,
Тает злоба, боль уходит.
Начинается Игра:
С нами Бог-Канатоходец!
Шут, поэт, игрок —
Ненормальный бог!

(Мартиэль)

Пролог

Последняя завеса преодолевалась почему-то очень тяжело, словно поставленный неведомо кем ради какой-то своей цели рубеж. Она искрилась крохотными огоньками, ускользала, сворачивалась в небольшие вихри, меняющиеся друг с другом местами с дикой скоростью, стараясь не пропустить блудный принцип Разума, с очень большой неохотой поддаваясь давлению. Возникло даже подозрение, что эту завесу установили специально для того, чтобы не дать ему вернуться — именно ему, никому иному. Так это или нет он не знал, но на всякий случай насторожился.

Еще один, последний рывок — и завеса преодолена. В глаза брызнуло солнечным светом, и Танан едва заметно улыбнулся. Наконец-то дома! Как же долго он отсутствовал, как соскучился по Дэлоуэ! Впрочем, неизвестно как сейчас называют этот мир, каждая раса придумывала ему свое название и считала единственно верным. Однако для самого принципа Разума именно это название, Дэлоуэ, было родным и привычным.