На засыпающий поселок падает снег, заботливо укрывая дома. Снежинки, что побойчее, договариваются с ветром, и он относит их к освещенным окнам. Здесь можно подсмотреть за людьми. Белые звездочки прижимаются друг к другу, всматриваются в окна. Дела людские их и радуют, и печалят. Пусть смотрят, не жалко.
Дом Зины Пчёлкиной ничем особо не отличается в посёлке. Двухэтажный, с широким крыльцом, сегодня он приобрёл белую чалму с дымком, как и остальные дома. Полные яркого света окна первого этажа зорко всматриваются в темноту, но никого не видно на заснеженной дороге, лишь у ворот мерзнут несколько машин – съехались гости. В доме часто собираются поговорить. В зале на первом этаже раскладывают на полу перед камином тёплые пледы, овчинные коврики, бросают подушки; кто ложится, кто садится по-турецки; пьют чай или вино, и разговаривают. Частенько забывают о времени и остаются на ночь. Самотёком каждый из постоянных гостей привёз для себя тапочки, туалетный набор и смену белья. Пришлось Зине в чулане под лестницей устроить что-то вроде заводской бытовки со шкафчиками, а в подвале хранить несколько раскладушек. И она совсем не против. Гости помогают оторваться от тяжёлых мыслей. Чем чаще они приходят, тем лучше.
В этот раз решили отступить от традиционных бесед на ковриках. Задвинули в угол каминные аксессуары. Выкатили столик с телевизором в коридор, чуть сдвинули шкаф, отпихнули к дальнему углу большой чёрный кожаный диван – места хватило, чтобы поставить в центре стол и свободно расположиться компании из шести человек. Все примерно одного возраста, около сорока лет, но один гость внешним видом словно издевается над остальными: молодой, красивый и тотально улыбчивый. В зелёной форме пограничника, судя по трём полоскам на погонах – сержант; китель нараспашку, верхняя пуговка зелёной рубашки расстегнута. Худощавый, среднего роста, по-армейски коротко подстрижены тёмно-каштановые волосы. Лёгкая улыбка на его губах то появится, то исчезнет, словно играет. Общее впечатление сержант производит приятное, пока мерцающая улыбка не начнёт давить. Она меняет обычный человеческий взгляд на нечто невообразимое. Он будто всё замечает и тут же прощает. Спрашивается: что такого крамольного могут заметить эти серые сержантские глаза? Вокруг всё как обычно, ничего особенного замечать не надо, тем более – прощать. Но взгляд догоняет и прощает. Неуютно, некомфортно, непривычно. Когда Зинаида в первый раз взглянула на парня, то поймала странное чувство, будто она что-то натворила и уже заручилась молчанием сержанта, он её не выдаст. Никогда раньше Зина не чувствовала ничего подобного, поэтому предложила пареньку сесть во главу стола, а сама заняла место рядом слева, со стороны камина, чтобы не попадать под взгляд.
