Туман появился внезапно. Неестественно плотный и больше похожий на проклятье, чем на природное явление.
Бесшумно спустившись с гор и накрыв собой немалую часть близлежащего леса, он скатился вниз, накрыв недавно расчищенные поля. И теперь медленно подбирался к притулившейся у подножия гор деревушке.
Когда он приблизился вплотную, в одном из крайних домов распахнулась дверь, и на пороге появился немолодой, но еще полный сил мужчина. При виде стремительно тонущего в сером мареве поля он вздрогнул, а потом обернулся и тревожно крикнул:
– Туман возвращается!
В доме спиной раздался вскрик и звон разбившейся посуды.
– Всевышний, за что?! Сперва отец, потом дочь… кто теперь? Вэйр?!
Мужчина тяжело вздохнул и с болью посмотрел на супругу: Малуша… красивая она. До сих пор еще очень красивая – златогривая, синеглазая, румяная, а в поясе почти так же стройна, как в тот день, когда он впервые ее увидел.
– Мама? – беспокойно отозвался из глубины комнаты еще один голос, и мужчина перевел взгляд на сына: в прошлый раз его лишь чудом миновала беда, оставив на память грубую метку – рваный шрам на пол-лица, который Вэйр ни тогда, семь лет назад, ни тем более сейчас не боялся рассматривать в зеркале. – Отец, что случилось?
– Ты должен уехать, – хмуро сообщил хозяин дома, решительно закрывая дверь. – Туман уже близко. И на этот раз он идет за тобой.
Вэйр растерянно обернулся к матери, но та только кивнула.
– Уходи, сынок. Так надо.
– Не спорь, – поджал губы мужчина, заметив, что сын возмущенно вскинулся и открыл рот, чтобы возразить. – И уходи немедленно. Это приказ.
Вэйр побледнел от ярости, но отец смотрел сурово, почти зло, сжимая пудовые кулаки. А мама, напротив, будто омертвела – сквозь щель в приоткрытой двери она тоже увидела безобразные клубы, неумолимо приближающиеся со стороны леса. Еще час-два, и они накроют деревню, погрузив жителей в оцепенение, больше похожее на смерть.
– Отец, за что ты меня позоришь? Я не стану бегать от опасности! – попытался возразить Вэйр, но мужчина, быстро шагнув вперед, вдруг со всей силы отвесил ему тяжелую оплеуху.
– Вон, я сказал! Чтоб ноги твоей здесь больше не было!
Юноша с тихим стоном упал на одно колено, но мягкие ладони матери тут же подхватили и с удивительной силой потащили прочь. Она что-то быстро говорила по пути, незаметно глотая соленые слезы, но Вэйр не слышал – в ушах до сих пор звенело, а левая щека горела от незаслуженной обиды.
