Иван Сергеевич проснулся сам, и вышел на веранду в пижаме, зевая и протирая глаза кулачками. На веранде сидела бабушка, читала журнал и пила кофе.
– Как ты рано проснулся, – воскликнула она, – какой молодец!
Иван Сергеевич ничего не ответил, и молча сел за стол.
Солнце пробивалось сквозь занавески, где-то гудела муха, а с улицы раздавались удары – это папа колол дрова.
– Пойду готовить завтрак, – сказала бабушка, и отправилась на кухню. Там она, вероятно, встретила маму, и первым делом сообщила ей, какой Иван Сергеевич молодец, что сам проснулся и встал.
– Только кровать не заправил, и не умылся, наверное, – ответила мама. Она вообще была всегда очень строгая.
Иван Сергеевич вздохнул, сполз со стула, и отправился за бабушкой на кухню.
– Дай мне, пожалуйста, мою зубную щетку и пасту, – попросил он бабушку.
– Что-то сегодня случилось? – удивилась бабушка. Даже волшебное слово не забыл.
Иван Сергеевич почистил зубы, умылся, и вернулся в комнату застелить постель. Когда он нагнулся к одеялу, кровать его все-таки попыталась снова повалить на себя, но Иван Сергеевич справился, как мог без помощи разровнял одеяло и положил подушку на место головы.
Мама наблюдала за всеми его движениями, но в конце все-таки тоже не удержалась и спросила, что это такое случилось, что Иван Сергеевич все без напоминания делает.
Иван Сергеевич удивился. Неужели взрослые забыли, что вчера вечером решили, если все дела утром быстро сделают, поехать на пикник на озеро. А озеро – значить лодка. А все быстро сделать – значит быстро встать, умыться и позавтракать. Что непонятного?
– Завтрак готов, – позвала с веранды бабушка.
На столе стояли только две тарелки – для Ивана Сергеевича и мамы.
– Мы с папой уже поели, – сказала бабушка. Она стала наливать чай, чтобы немного остыл, пока Иван Сергеевич ест кашу, а папа все колол дрова на улице.
Чпок, чпок – раздавалось оттуда, и поленья разлетались в стороны.
– Давай, ешь, – сказала бабушка, отодвигая на всякий случай подальше самолет из лего, который тоже оказался на столе, и на которой так усиленно смотрели еще не до конца проснувшиеся глаза Ивана Сергеевича.
– Давай, ешь, – повторила бабушка, – будь молодцом.
