Полумрак, сырость, бесконечная тьма. Хочется истошно заорать, но
разодрано всё горло. Хочется плакать, но слёз не осталось.
Жажда, голод, бесконечная слабость. Становится ясно, почему
Семинебесное распятие считается ужаснейшей пыткой даже для
Богов.
Кровь, смерть, скорбь. Заслужил ли я иметь такую судьбу?
Дикая боль, адские муки. Может, это сон длиною в сотню лет?
Если так, то я вижу худший сон в своей жизни. Просто
ужасный.
Хочу проснуться...
Сознание снова вернулось ко мне. Глаза... нет, они не
открываются. Либо я не проснулся, либо нет никаких снов. И сейчас
всё реально.
Всё: включая тысячи глубоких ран на моём немощном теле,
вырванные глаза, срезанный язык... включая слабость души, стагнацию
тела. Я не проснулся... и не проснусь.
Тело висело на четырёх сотнях алонских стержней в распятом виде,
а металлический запах крови ещё в первую декаду распятия стал
настолько привычным, что я и позабыл, как ощущается естественный
воздух...
Почему не подыхаю? Позвольте просто сдохнуть... оставьте меня
уже. Я устал жить... сил всех семи Небес не хватит, чтобы вернуть
меня к той жизни. Слишком большой отпечаток.
— Цена твоей силы стала слишком высокой, мерзавец, — низкий
мужской голос эхом отбился от стен тёмного помещения. — Но ты
заслужил... О, да ты, Азраиль, самый конченый ублюдок, который
рождался когда-либо. С чем я тебя и поздравляю.
Это Баронк... верный вассал одного из Высших Богов, которому
позволили устраивать пытки надо мной. И он устраивал... и делал это
с особым вожделением.
Несмотря на полумрак, фигура Баронка всегда оставалась перед
глазами.
Каждый день... каждый грёбаный день он протыкал мой стан чем-то
острым. Иногда по пять дыр в теле, а порой и десять. Глубокие
порезы наносил на каждый седьмой день своих визитов. Срезание
кусков плоти — каждый тридцатый.
— Пустая оболочка, что жаждет жизни... а был великим воином.
Судьба жестока, не так ли?
Я не ответил. Впрочем, вассал и не ждал моего ответа — со мной
давно никто не вёл диалогов. Прошло уже много лет, как он отрезал
мне язык. Кроме хриплых стонов — ничего.
— Твоя история закончена, твои планы провалились, — он медленно
и безжалостно протыкал меня алонской сталью. — Ты больше не сможешь
уничтожить ни одной планеты, но останешься в истории, как самый
опасный преступник всех времён...
