Я шел за ней следом переулками, теряя порой в толпе, вечно спешащей по иллюзорно-важным вопросам. Иногда она была непредсказуема: меняла направление, вспомнив о чем-то; останавливалась, чтобы подтянуть сползший подследник под ее черной лаковой туфлей. Порой, даже очень часто, прохожие останавливали ее со своими вечными как мир вопросами – как пройти, проехать, долететь; или же она замедляла шаг возле аптек и кондитерских, чтобы найти телефон на дне своей зеленой маленькой сумочки и ответить на звонок назойливого звонителя.
Надеюсь, Вы, начитавшись Фаулза1, еще не решили, что я маньяк. Это далеко не так. Как раз наоборот: столько раз я спасал ее, помогая ее ангелу-хранителю и рискуя раскрыть себя. Как-то она стояла на трамвайных путях и жевала булочку. Задумавшись о чем-то, она не услышала сигнала трамвая, тут-то мне и пришлось отдернуть ее назад. Она была испугана, поэтому я уверен, что даже не запомнила моего лица.
Я знаю, о чем она тогда думала. Наверняка, о мужчине. От них столько хлопот, больше, чем от ее собственных душевных метаний, и даже больше, чем от бесконечных подружек с их бесконечными проблемами. Сколько времени мы потратили на эти влюбленности, сколько душевных сил! Именно поэтому я не любил всех ее поклонников и пытался всячески оградить ее от этой напасти, чтобы, как и прежде, идти позади нее, видя, как легка ее походка, определяя по выражениям лиц людей, идущих ей навстречу, счастлива она или нет.
Иногда мне нужно было, чтобы она пошла в одну или в другую сторону, встретилась с теми или иными людьми. Очень трудно контролировать бурный поток жизни. Я то мелькал в темных переулках в светлой одежде, привлекая ее внимание, то незаметно подсовывал в магазинах книги с нужной информацией. Так, постепенно моя техника и мастерство начали развиваться и совершенствоваться.
Труднее всего было направить ее куда-либо, когда она была погружена в свои мысли, беспокоилась о будущем, планировала или переживала. В такие периоды она вовсе не замечала всего, что происходило во внешнем мире.
Расскажу немного и о себе. Я лет до восемнадцати читал сказки, чего очень стеснялся. Примеряя на себя самые различные архетипы, я узнавал все больше преданий и легенд. Греческие смешались со славянскими, затем к ним добавились египетские, индийские и китайские. Я все время подозревал себя в недостатке знаний и глубины. Как алчному черному археологу, мне хотелось верить, что нужно копать дальше, ближе к недрам земли, направляясь сразу в две стороны – в большой и интересный мир и в свою собственную душу.
