Николаю ЧУРилову посвящаю
***
РОДа единого ведаю я,Что сотворил Мирозданье.Ирий небесный и дом наш земной,Волю нам дал и познанье.В ликах Всебожья себя воплотив,В Сварге святой пребывая,Души людские в тела поместив,В круге земном замыкая.Воля Богов, возрожденья творя,Правит незримо повсюду.Жизнь бесконечную ведаю я.Был я. И есть я. И буду
Андрей лежал на диване и бездумно пялился в телевизор. Он сдал сессию за второй курс досрочно, и уже сегодня, двадцать пятого мая, туристическая тропа вела бы его и подружку Марту на место стоянки у красивейшего озера под названием Глубокое. Они уже отдыхали там год назад и были в восторге от озёрной красоты, от песчаного берега и берёзового леса, от утреннего тумана и пения невидимых пичужек.
Сутки назад они поссорились – с Мартой – по сугубо принципиальным взглядам на кое-какие антиморальные поступки: девушка ни с того, ни с сего стала употреблять слова нетрадиционной лексики, а попросту – материться. Сначала Андрей укоризненно взглядывал на неё и кривил губы, давая понять своё неодобрение, но вчера не выдержал.
– Марта, зачем ты это делаешь? Во-первых, ты девушка, во-вторых – студентка литературного факультета и в-третьих – мне неприятно слышать эти грубые словечки из уст любимой девушки, будущей матери моих детей.
Из трёх причин недовольства Марта заострила внимание на последнем.
– Гляди-ка, неприятно ему! Чистенький какой! Да мне по… фигу! И с чего ты взял, что я буду твоей женой? Если ты мне уже сейчас нравоучения читаешь, что будет после свадьбы? А вдруг я курить начну?
Ошеломленный отповедью, Андрей честно вылепил:
– Пепельница мне не нужна!
– Да и пошёл ты… – фыркнула подруга и, круто развернувшись, ушла.
Уже сутки Андрей не мог объяснить происшедшие перевоплощения в поведении Марты и явно не в лучшую сторону. «Ну, ладно бы из деревенских была, а то ведь городская, к тому же будущая журналистка» – рассуждал парень. Почему-то ему представлялось, что в деревне матерящиеся девушки – это норма.
– Андрюша, ты чего валяешься среди бела дня? Спишь что ли? – подошла к дивану мать, совсем ещё молодая женщина – сорока нет.
Она родила сына в восемнадцать лет, не успев выйти замуж: отец ребёнка, катаясь на лыжах, провалился в глубокую полынью, долго в ней бултыхался, сумел выбраться, но подхватил жестокую двустороннюю пневмонию и буквально сгорел за неделю. Похоронив жениха и родив сына, мать второго мужа даже не пыталась искать, однолюбкой оказалась, хотя сватались многие, и отчество сыну своё дала.
