И змей сказал: – Не бойся же, ничтожный!
Не бойся, не бледней лицом от страха:
Ведь ты меня достиг. Ведь это бог
Жизнь сохранил тебе, тебя доставив
На этот остров Ка.
Литература Древнего Египта
Остановились мы в Брашове. От городка до места раскопок был час езды по горной дороге, еще столько же занимала тряска по каменистым склонам, сплошь измятым оползнями.
Меня, как лингвиста, включенного в состав Балканской археологической экспедиции, интересовали главным образом древние письмена, которые предполагалось здесь обнаружить. Румынские власти любезно предоставили нам возможность войти в святилище первыми, оговорив, правда, свое преимущественное право на любые представляющие историческую ценность находки. По слухам, на решение повлияло бытовавшее издавна поверье, что осквернивший святилище навлекает тем самым на себя всяческие бедствия. Собственно говоря, для работы в святилище годились скорее спелеологи, поскольку оно представляло собой пещерный комплекс в северном склоне стоявшей особняком от массива Восточных Карпат горы. Н.Б. заразил нас всех дерзкой мечтой о Великой Фракии, и мы приехали, полные решимости раскопать и предъявить миру бесчисленные доказательства успехов фракийцев во всех областях античной культуры.
Вымывшись и переодевшись после суматошного дня на Черной горе, я спустилась вниз. Мне нравится здесь гулять. Просто бродить вдоль узких длинных улиц, воображая себя маленькой, нарочно затерявшейся среди взрослых девочкой, которую за чем-то послали, но она заигралась и совсем не хочет домой, и все длит и длит свою нарушающую правила, почти сновиденную прогулку, за которую рано или поздно ей влетит.
Меня вернуло к действительности чье-то энергичное восклицание. Смуглый парень из местных засмеялся в ответ на мою растерянную мину и сделал шаг в сторону, ликвидируя последствия нашего столкновения.
– Ты напрасно расхаживаешь здесь одна. На Садовяну совсем не безопасно ночью.
Я остолбенела от наглого «ты», но списала его на особенности здешнего дискурса.
– Не беспокойся, – тем не менее, ответила. – Кажется, я не представляю уже интереса для сексуальных маньяков, а в бескорыстное зло что-то не верится. – Видимо, адекватному восприятию моему визави мешали моя сухощавость и вечерний сумрак.
– О, какая очаровательная наивность! – сокрушенно покачал он головой и протянул тут же руку, которая сжала мою ладонь с неожиданной силой. – Борис.
