В течение первых десяти лет своего брака моя мать Марзийя родила шесть дочерей, и мой отец колотил бедную женщину каждый раз, когда она возвращалась домой из больницы с очередной новорождённой девочкой на руках. Он страстно мечтал о сыне, и никакие доводы и уговоры родственников, соседей и знакомых не могли разубедить упрямого Шихы в том, что его рожавшая девочек жена была столь же виновата в этом, сколь виновато солнце, поднимаясь на востоке, а не на западе.
После рождения третьей девочки в нашей семье завёлся один обычай. Возвращаясь из больницы домой, мама укладывала туго запелёнутого младенца на старую железную кровать в небольшой, со скудной обстановкой комнате, служившей не только им, но и нам, их детям, в качестве спальни. Затем она отходила от кровати, но не более чем на полметра, и застывала на месте подобно каменному изваянию. Через несколько минут в спальню, мрачно насупив брови, вваливался Шихы и принимался сосредоточенно распутывать и развязывать многочисленные узелки на синей ленте пелёнок, в чьих недрах копошилось крохотное существо – его новорождённое дитя. Узелки эти по известной только ей причине делала Марзийя. Они не желали поддаваться грубым пальцам Шихы, и он яростно чертыхался, а жена от его грозного шипения невольно вздрагивала и с испугом отшатывалась в сторону, но словно магическая сила заставляла женщину вновь покорно возвращаться обратно к кровати. Её тоскливый взор перебегал с мужа на дитя и обратно, и губы тихо шептали какую-то молитву, пока наконец последний узелок не сдавался под напором пальцев её мужа. Шихы мог бы и ножницами разрезать тесьму на пелёнках, но почему-то он предпочитал более долгий путь к своей цели. Странным казалось в его поведении и то, что он уже знал, кого родила ему жена. Последнее движение пальцев Шихы, и маленькие розовые ножки, радуясь неожиданной свободе, взмывали вверх. Из груди Шихы при этом вырывался приглушённый звук, похожий на стон. Но через мгновение, теряя к ребенку всякий интерес, он поворачивался в сторону жены со словами:
– Опять девчонка, – процедив эту фразу, отец одаривал мою мать ядовитым взглядом, отчего та ещё сильнее бледнела.
