“…с момента начала турнира… игрок превращается в диковинную помесь: схимника с хищником. Схимника – в самозабвенном служении той области истины-красоты, в которой он может дать своё максимальное выявление; хищника – в том часто психологически-самодовлеющем подходе к окружающему миру, подходе, который может и должен дать ему достижение поставленной себе – выше и вне себя – цели…”
Александр Алехин
(статья «О «технике» шахматных мастеров», газета «Последние новости», № 3902, 28 ноября 1931 года, Париж)
Спасибо за терпение при чтении эпиграфа, уважаемый Читатель!
“Почему здесь, в начале поэтического труда – столь специфическая цитата?” – спросит, возможно, любопытный поклонник поэзии. Постараюсь, по-своему, пояснить мысль, заложенную корифеем шахмат в давней статье и объединить два пересекающихся мира: Евтерпы и Каиссы. Поэзия и шахматы всегда стояли, и будут стоять, рядом в иерархии чувств людей мыслящих, неординарных. Не секрет – рождение строф, передвижения фигур на чёрно-белой (как и вся наша жизнь!) доске до сих пор не поддаются алчному алгоритму, особо присущему нынешнему компьютеризированному поколению. Выразить свои мысли, да ещё в предельно лаконичной поэтической форме, так же как выстроить армию Короля и Королевы, заставить нас с Вами сначала поверить в силу замысла, а затем увидеть результат воочию – это непросто! Наверное, так же, как пройти поле жизни – ход за ходом, порою не всегда прямо (иногда важно сделать шаг в сторону!), но всегда, везде, при любых обстоятельствах стремиться вперёд – к манящей восьмой (пока играем за Белых!) горизонтали…
Как конь на шахматной доске
За шесть ходов диагональ
Перешагнул, – перешагну
Свою печаль…
Но дебют (см. Convallariae inferni) – позади, начинается новая фаза жизни-игры, ибо Любители поэзии, несомненно, уже знакомы с предыдущими произведениями Автора, и поэтому мне, сегодня, вдвое легче выполнить непростую литературную задачу – сотворения преддверия ко второму тому Собрания стихотворений Алексея М. Долгорукова.
Талантливый человек всегда многогранен, и поэтому часто бывает, словно монах-схимник, недопонят современниками, которым через призму повседневности кажется, что он напрасно растрачивает свои усилия в неподвластных им ипостасях. И где они теперь – былые «ценители»! Видеть бы сейчас их глаза… (Точнее – век бы их не видеть!) А нечто глубинное, не казавшееся тогда истинным, но бывшее глубоко личным, сохранило свою значимость и красоту спустя годы. Время предельно безжалостно к сиюминутному, мнимому, и несоизмеримо благодарно – к лично выстраданному, гармоничному! Время не имеет (по крайней мере, пока) обратного отсчёта, поэтому расставляет всё на свои заслуженные места.
