Меня зафиксировали перед двумя тронами моих родителей. Дернуться
было не возможно. Оковы вечности крепко обхватывали мои руки. Но
чисто из упрямства всё же дёрнулся пару раз и оставил тщетные
попытки.
- Сын наш! – Прошёл гул под сводами огромного дворца. Отец сидел
на троне. Голый мощный торс. Всё что ниже пояса клубилось тьмой, в
которой вспыхивали огни пламени и молний. – Посмотри на меня!
Я поднял взгляд.
- Я смотрю, папочка! Что ещё хочешь мне впаять?
- Не дерзи отцу! – Рявкнул мой старший брат Аль-Мариду, гигант.
Я осклабился.
- Тебя я бы ещё не слушал. Пошел на хрен, подсывало! – Среди
моих многочисленных братьев и сестёр пошел гул недовольства. Я
обвёл их взглядом. – Что засранцы? Недовольны? А чем вы недовольны?
Меня заковали. Вы должны быть очень довольны! Куча уродов! Что? – В
своей ненависти я рванулся вперёд, но оковы вечности отбросили меня
назад. Пробежался взглядом по толпе родственничков. Нашел там свою
сестру. Джиннию Аль-Лейла. Она единственная, к которой я испытывал
тёплые чувства. Она защищала меня маленького, перед остальными
моими братьями и сёстрами, которые издевались надо мной, пока я был
совсем мал и беззащитен. Она смотрела на меня с нежностью, любовью
и со страданием. По её щекам текли слёзы, которые каплями падая к
гранитному полу дворца превращались в бриллианты. Она единственная
обладала таким даром. У всех остальных джиний слезы превращались в
едкую дрянь, прожигающую камень.
- Аль-Лейла! Сестра моя. Не плач. Твой маленький брат уже вырос.
И он не так беззащитен.
- Аль-Ифрит, пожалуйста, прошу тебя, брат мой любимый, покорись.
Не перечь родителям.
- Не могу. Я такой, какой есть! Меня уже не переделаешь.
- Аль-Ифрит! – Рявкнул мой отец. – Ты нарушил все наши
законы.
- Правда? Что-то мало законов, папа.
- Мало? Девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто
девять законов. Этого мало?
- Всего что ли? А почему не миллион? Надо до кучи принять ещё
один закон. Для ровного счёта.
- Аль-Ифрит! Сынок… - Моя мама, главная джинния, Аль-Джиния
смотрела на меня с болью в глазах. Маму я любил как и сестру. Она
сидела в золотом венце, на груди лиф из искрящейся ткани. Голый
живот, как и у её дочерей, С крупным бриллиантом неимоверной
прозрачности и красоты в пупке. А вот то, что ниже пояса клубилось,
нет, не тьмой, светом, многократно переливающимся и искрящимся
всеми цветами радуги. Все мои сёстры были похожи на мать, но в
своей красоте, всё же уступали ей… Кроме Аль-Лейлы, которая была
прекрасна просто слов нет. Она была новая восходящая звезда.
Затмевала уже сейчас своей красотой свою великую мать.
