– Очень легко любить сто тысяч людей и очень трудно любить одного человека…
Вслед за этой фразой раздался звон, я вздрогнула, обернулась и увидела на полу небольшую кучку осколков.
– Ой, ой, какая обида! – запричитала полная брюнетка, которая только что говорила про любовь. – Вещица мне так понравилась, прямо душа к ней потянулась, хотела ее взять, а Луиза разбила такую красоту.
– Вы желали получить эту вазочку? – уточнил молодой мужчина в строгом темном костюме и белой рубашке. – М-да, вот незадача… Нельзя же вручить вам черепки.
– Сама не понимаю, как это вышло, – начала каяться уронившая вазу стройная блондинка, чей возраст с первого взгляда определить было невозможно.
Я вздохнула. Да и при более внимательном рассмотрении нельзя понять, сколько лет Луизе, госпожа Шкодина выглядит максимум на сорок пять. Но учитывая, что они с Виктором состояли в браке более тридцати лет… Вздохнув, я посмотрела в висевшее на стене между двумя шкафами зеркало. Некоторые женщины ухитряются оставаться красавицами в любое время суток, независимо от обстоятельств. Чего никак не скажешь обо мне. Сейчас восемь утра, и на моей голове прическа, похожая на стог сена, глаза смахивают на щелки, на лице нет ни пудры, ни тонального крема. В общем, Дашутка а-ля натурель в собственном соку. А теперь взглянем на Луизу, хозяйку этого дома, – безупречная укладка, легкий макияж, идеальный маникюр, одета в красивое платье, на ногах шпильки на высоком каблуке. У меня возникает мысль: либо госпожа Шкодина вскакивает в шесть утра и, забыв позавтракать, начинает прихорашиваться, либо она спит стоя, чтобы не помять роскошные локоны.
– Ой, ой! – продолжала тем временем убиваться толстушка. – Ну как же теперь быть!
– Виктория Ивановна, дом большой, вы сразу не определяйтесь, – принялся утешать ее молодой мужчина в темном костюме, – осмотрите все, а потом принимайте решение.
– Но я хотела взять вазочку, – уперлась брюнетка, – с порога ее увидела и влюбилась.
– Простите меня, – сказала Луиза, – ей-богу, не нарочно ее задела. Не печальтесь, определенно найдете для себя нечто более привлекательное.
– Но я хотела, – капризно твердила толстушка, – я хотела…
– Не блажи, – остановил ее крепкий мужчина в джинсах и пуловере, – хватит причитать.