1. Пролог
В ту ночь бушевала песчаная буря. Сонная повитуха суетилась вокруг женщины, лежащей на тонкой циновке, недобрым словом поминая младенца, которому приспичило появиться на свет. Крики роженицы вторили завываниям бурана, он яростно трепал стенки шатра, сплетенного из перевитых нитей лкесы – растения, в поисках которого Странники кочевали по пустыне.
- Того и гляди унесет нас всех, - косясь на стенки, надутые упругим парусом, причитала старуха. – Экая ты, выбрала ведь времечко разрешиться от бремени, как нарочно подгадала! Сдует весь наш стан, прямо в Пандемониум улетим! Вот уж Люцифер-то, проклятый, удивится, когда прямиком в его дворец упадем с неба!
- Да я, что ли, виновата? – простонала женщина, тяжело дыша.
Немолодая уже, она не в первый раз приводила в мир младенца. Все девочки, крупные, ладные, выросли в хороших работниц. А этот, последыш, с самого начала беременности чудил – живот болел, целыми днями изводила рвота, а теперь вот еще и попкой вперед идет, непутный, в довершение всех бед!
- Тужься давай, чего разлеглась? Не девка, сама все знаешь. – Повитуха глянула под тряпку, что прикрывала низ раздутого живота. – Тужься, говорю, не ленись!
Протяжно застонав, роженица подчинилась, отдавшись во власть разрывающей боли - из-за скрутившей тело новой схватки. Напрягаясь, она изо всех сил старалась вытолкнуть упрямое дитя из своего истерзанного чрева. Скорее бы! Лоб покрылся испариной. Женщина приподнялась на локтях, изогнулась в пояснице и запрокинула голову, рыча сквозь стиснутые зубы.
Красный комочек выскользнул наружу под проклятия матери. Облегченно выдохнув, она легла на спину и прикрыла глаза. Наконец-то, отмучилась.
- Ох, ты ж, и всего делов-то, - повитуха скривилась, разглядывая ребенка, который копошился в окровавленной тряпке у нее на руках, попискивая.
- Что там? – забеспокоилась мать, приподняв голову. – Кто?
- Девочка.
- Хорошо.
- Да не очень, - бабка сплюнула на песочный пол и сунула сверток роженице под нос. – Гляди, ради чего всю ночь промучились!
Женщина затаила дыхание, одним пальцем раскидала в стороны уголки тряпки и уставилась на младенца. Совсем крошечная, не больше ладони, ручки-ножки тонюсенькие. На такую смотреть страшно, не то что прикасаться.
