Собака шла, равнодушно помахивая крылом. Пропадая в тени и вновь возникая в ломаном свете фонарей, странное трехногое созданье ничуть не тяготилось отсутствием четвертой конечности, ладно и привычно используя для опоры перьевое полукружье.
Крыло впархивало и опадало, перламутрово отражая ленивую зыбкость освещения. Там же, где желтые лучи вдребезги разбивались о мутные зеркала луж и застывали в воздухе испуганными блестками, перья обретали совершенную прозрачность, прорисовываясь лишь волнистым контуром, пропуская сквозь себя шершавую неровность парапета, любознательные человечьи ноги, вопросительный знак поводка.
Хозяйка пса шествовала чуть сзади, ведомая собакой. Уходя в тень, становилась старой, морщинистой, сухой, с провалами щек, глаз, рта. Выплывала же на свет вполне молодой особой – торчащий подбородок, легкий прищур, рассеянная улыбка привыкшей к вниманию красавицы.
Рядом со странной парой на набережной то и дело образовывались парочки и целые группки гуляющих. Смутно просматривались силуэты, безликие пятна лиц. Ни пола, ни возраста, ни настроения не различалось вовсе. Зато собака и женщина виделись ясно, четко, до неровно выстриженной бородки на нагловатой мордахе пса или тонкой родинки на виске хозяйки.
Еще больше поражало, что крылатая собака не вызывала у окружающих никакого интереса. Вот кто-то приостановился, погладил животное и пошагал дальше, ничуть не озаботившись крылом.
Получается: крыло – чудится?
Приехали. Догулялась. Допереживалась. Глюки пошли, словно Ромкиных грибов хватанула… Крыло у собаки… Дура! Скорей бы мост свели, домой, спать. Сколько она уже не спит? Сутки? Двое? Неделю?
* * *
Дождь кончился, и под Биржевым мостом открылись пять голубых тоннелей. Входы. Внутри – сияние. Внутри – ясное небо. Такое случается в солнечный день, когда от счастливого восторга дрожат руки, вспоминая, как были крыльями, и до крика хочется воспарить, и совсем не жалко раствориться прозрачным лучом в этой зовущей вышине.
Есть ли движение вокруг, нет ли – не видно. Свет, выплескивающийся из реки, приклеил глаза и задавил все прочее – над, справа, слева – вокруг. Или и нет больше ничего? Арка моста да входы под ней.
Прищурь глаза, и тоннели выстроились в цепочку теплых надежных валунов, соединяющих берега. Брод. Мост-то разведен, вот Нева и постаралась. Надо на тот берег – милости просим! Дойдешь ли – вот вопрос. Самих берегов не видно: синие лезвия лучей, выстреливающие из тоннелей, разваливают темноту на тягучие неровные ломти. Темнота осыпается в воду и уходит на дно, утаскивая с собой блескучее крошево. По дну оно приплывает к безднам и вновь сливается в лучи. Круговорот.
