Обличение самому себе и исповедь
Будьте, по сердоболию своему, сострадательны ко мне, братия. Ибо не напрасно сказало Божественное Писание: Брат от брата помогаемь, яко град тверд и высок, укрепляется же якоже основаное царство (Притч. 18, 19). И еще говорит: Признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться (Иак. 5, 16). Итак, избранники Божии, склонитесь на воззвание человека, который обещал благоугождать Богу и солгал Сотворившему его; склонитесь, чтобы ваших ради молитв избавиться мне от обладающих мною грехов и, соделавшись здравым, восстать с одра тлетворного греха, потому что еще с детства стал я сосудом непотребным и нечистым. И теперь, когда слышу о Суде, не обращаю на это внимания, как будто стою выше падений и обвинений. Других увещеваю удерживаться от вредного, а сам в двойной мере делаю это.
Увы мне, какому подпал я осуждению! Увы мне, в каком я стыде! Увы мне! Сокровенное мое не таково, как видимое. Поэтому, если не воссияют для меня вскоре щедроты Божии, то нет у меня никакой надежды спастись делами. Ибо говорю о чистоте, а думаю о непотребстве, веду речь о бесстрастии, а помышление у меня и день и ночь о бесчестных страстях. Какое же буду иметь оправдание? Увы мне, какое готовится мне истязание! Подлинно, у меня только образ благочестия, а не сила его. С каким же лицом прииду ко Господу Богу, Который знает сокровенности сердца моего? Подлежа ответственности за столько худых дел, когда и на молитве стою, боюсь, чтобы не сошел с неба огонь и не потребил меня. Ибо если в пустыне тех, кто принес огонь чуждый, попалил исшедший огонь от Господа (Лев. 10, 1–2), то чего буду ожидать себе я, на котором лежит такое бремя прегрешений?
Итак, что же? Отчаиваться ли мне в своем спасении? Нисколько. Ибо этого только и домогается противник. Как скоро доводит он кого до отчаяния, тотчас низлагает его. А я не отчаиваюсь в себе, но твердо полагаюсь на Божии щедроты и на ваши молитвы. Поэтому не переставайте умолять Человеколюбца Бога, чтобы сердце мое освободилось от рабства бесчестным страстям.
Ожестело сердце мое, изменился рассудок мой, омрачился ум мой. Как пес, возвращаюсь на свою блевотину (2 Пет. 2, 22). Нет у меня чистого покаяния, нет у меня слез во время молитвы, хотя я и воздыхаю, прохлаждаю свое престыженное лицо, ударяю себя в грудь, это жилище страстей.
