Я думал, что лучший из
лучших,
Считал, что мне все по
плечу,
И что от тревог
злополучных
Я с легкостью в небо
взлечу.
На деле же было иначе –
Я падал без шанса
спастись.
И вот: я разбит. И я
плачу,
Смотря в ту желанную высь.
Мне чужды и смех, и
улыбки.
Ночами терзаюсь без сна.
Пусть гордым был, но за
ошибки
Теперь заплачу я сполна...
Я ненавижу войну.
Мне никогда не хотелось рисковать своей жизнью ради чьей-то
прихоти. Признаюсь, гордость и юношеский максимализм сыграли со
мной злую шутку, я возомнил себя выше других, потому почти не
сомневался, когда шел принимать Темную Метку. Казалось, это знак
принадлежности к высшей касте волшебников, в реальности же — не
более чем рабское клеймо. Я считал, что буду выполнять высокую
миссию — освобождать магический мир от «мусора», тех, кто, по
мнению чистокровных, не был достоин относиться к магическому
сообществу. На деле все оказалось совсем не так. Фанатичные
Пожиратели Смерти просто физически истребляли маглов и
маглорожденных, при этом используя методы, достойные палачей
Средневековья. Я не был готов к таким убийствам и не хотел забирать
чужие жизни. Не так я видел процесс очищения волшебного мира от
недостойных… Да и мама всегда мне твердила, что убийство — это
ужасно, и не важно, кто выступает в качестве жертвы: магл или маг.
Жаль, что я не слишком внимательно слушал ее в детстве, больше
полагаясь на мнение отца, который был полностью охвачен идеями
Волдеморта.
Общие «рейды» в немагический мир по выходным, когда другие
наслаждались весельем в Хогсмиде, просто выбивали меня из колеи,
доводили до исступления, практически сводили с ума. Я почти
перестал спать и есть, картины зверств преследовали меня повсюду.
Темный Лорд видел или же просто чувствовал, что я к такому не готов
и мне все это противно, и отправлял на еще более страшные задания.
Я жестоко ошибся в своем выборе жизненного пути. Но выйти из этой
«организации» я уже не мог. Это означало бы немедленную смерть. И
если через некоторое время со своей смертью я уже был готов
смириться, то смерти родителей, которых этот больной псих именно
так наказал бы за то, что их отпрыск его предал, я не хотел.
После первых нескольких вылазок с другими Пожирателями я еще
трусливо надеялся, что есть возможность сбежать и быть в стороне от
этого сумасшествия и от войны, которая неизменно надвигалась. Но
очень скоро я понял, что выхода нет абсолютно, и меня поглотило
отчаяние. Вязкая тягучая безысходность, казалось, навсегда
поселилась в моей жизни. Я боялся и впадал в приступы ярости. А
потом на меня напала унылая апатия.
