Прошел год, как я закончил первую книгу, но я никак не могу отключиться от мыслей о ней…
Оказывается, не так-то просто перестать думать о ней и переписывать ее постоянно, пусть и в уме… Но сейчас я стал думать о следующей, и даже понемногу стал писать…
Это будут размышления о жизни и смерти, о любви и красоте всего живого. Женского тела, например… Ведь недаром художники писали женское тело, а писали они его потому, что оно и есть символ красоты, который они искали. Благодаря этим поискам у них вырабатывался неповторимый, индивидуальный стиль.
Сегодня мне ближе всего Модильяни. Его немыслимо, казалось бы, вытянутые вверх головы на длинных, удивительной формы шеях, с чертами лиц, как бы слегка намеченными. Наверное, поэтому они напоминают мне греческих богов.
А Хаим Сутин на меня действует иначе…
Когда я смотрю на его картины, у меня начинает «болеть жизнь»! Или, как иногда говорит Габи, «я чувствую, что у меня нет жизни в сердце…»
Я рад, что Сутин и Модильяни случились в моей жизни. Я чувствую, что они приняли меня в свою компанию. Благодаря им я ощутил себя писателем, и я им признателен за это!
Но иногда, в минуты отчаянья, меня посещают мысли… Зачем? Зачем я пишу? Неужели это будет кто-то читать? И даже если прочитают, то как это изменит что-либо в моей или их жизни? Ведь все, что я пытаюсь, – это передать свое видение и свои размышления, чтобы посмотрели как бы со стороны, моим взглядом, на нашу жизнь и на то, что происходит в ней с нами. Впрочем, это то, к чему невольно стремится каждый стоящий художник.
Сейчас десять вечера. Я сижу в своем кабинете и пытаюсь писать.
Я много думаю о моей книге, но пока так и не могу выстроить ее в голове.
Все, что я понял, это… «у меня нет жизни в сердце…».
Я плохо сплю… Я думаю 24 часа в сутки… Наконец, сегодня мне показалось, что я начал понимать, о чем я пишу.
Вначале я задумал историю об ограблении (как бы) банка русским таксистом в Нью-Йорке… Но потом я встретил Габи – и все изменилось… Затем я задумал написать книгу для Габи, но потом опять все изменилось… Я опять стал писать о жизни, о смерти, но Габи не отпускала меня… И я пошел отдался течению, течению моей любви… Теперь я сижу в своем кабинете и пытаюсь писать, но мой мозг упорно отказывается работать.
