– Чтобы поднять спортивный планер в воздух, – говорит мне синьор Серджио, – его прикрепляют крюком к лёгкому самолёту. Самолёт поднимается в воздух и выносит планер на необходимую высоту, затем на короткое время уменьшает скорость, и за эти несколько секунд надо освободить планер от крюка и отпустить в свободный полёт.
Курс движения его уже определяет пилот, управляя так называемым «хвостом» планера. Поняла?
Ну так вот, мой дядя одно время работал директором спортивного аэродрома возле Милана, а его дочь, моя кузина – пилотом.
Однажды она вывела меня на заданную высоту в две тысячи двести метров, но при откреплении каната крюком отхватила «хвост» моего планера.
Я – один-одинёшенек в небе, подо мной – два километра высоты, система управления – приборы – есть, а самого «хвоста» – нет.
Планер неуправляем.
Падаю.
В один миг (я – в здравой памяти) как бы снялись с плёнки кадры моей жизни: все события, до секундочки.
Падаю.
И вдруг вижу впереди себя трубу завода «Сан Пеллегрино», который минеральную воду выпускает, расстояние до него где-то около шести километров.
Падаю, продвигаясь вперёд по инерции.
До трубы – уже меньше двух километров. А подо мной – уже только шестьсот метров.
И я направил – как, не могу объяснить, технически это невозможно, даже в теории, – планер на трубу.
Из трубы выходил пар – на заводе мыли горячей водой аппаратуру и посуду. Этот подогретый воздух и поднял меня вверх.
Поднимаюсь. Направляю – опять же, не знаю как – в сторону аэродрома. Вижу – подо мной машины скорой помощи несутся.
А я – как будто и вовсе не я, а кто-то другой вместо меня – приземляюсь на скорости сто восемьдесят километров в час. Как не разбился – опять же, объяснить невозможно. Понять не могу, я не инженер всё-таки, а архитектор.
Ничего не сломал при этом, не считая планера, конечно. В лицо удар был – и всё.
Все ко мне бегут.
Дядя, белый, как стена:
– Как ты?
– Отлично! Всё – цело!
Кстати, как вскоре выяснилось, и бесхвостый мой планер не сильно пострадал.
И все на радостях – в бар. Я кусочек тортоне – знаешь, такая твёрдая сладость – схватил, и – в рот.
И… взвыл от боли. Мука адская: четыре передних зуба были выбиты и соединялись с дёснами только ниточками нервов.