Ob-la-di, Ob-la-da
Life goes on
* * *
Она вся тонула в густом золотом свете. Ива, раскидистая ива заслоняла почти весь видимый горизонт, она раскачивалась на ветру, как девчонка на качелях, и от этого на душе было радостно, словно кто-то пообещал праздник, хотя Петя помнил о смерти.
Бабушка Люся стояла на высоком резном – царском! – крыльце, такие бывали только в сказках. Огромная ива прятала ее в старых, но подвижных ветвях, заставлявших изображение дрожать, как в старом кинофильме. Все становилось нечетким. И внутри сначала медленно, потом все нарастая и нарастая, рождалась тревога: пейзаж, в котором была спрятана бабушка, казался плоской картинкой поверх чего-то еще. И картинка была готова сдернуться, исчезнуть, открыв вдруг под собой что-то совсем не привычное – и в то же время привычное настолько, чтобы испугать. Как если бы однажды вечером у себя в комнате вы увидели приятного во всех отношениях, но совершенно не знакомого вам человека, который спокойно сел на ваш диван перед вашим телевизором на расстоянии взгляда от вас.
За этот эффект нечеткости и тревоги Петя и не любил сны.
Но любил за возможность видеть бабушку почти живой и веселой. Он – чем дольше жил после ее смерти, – тем сильнее помнил молодую, гораздо моложе тех лет, в которых он и эта редкая женщина встретились впервые, стоило Пете родиться на свет. Бабушка всегда была старой, но теперь они с Петей двигались как бы в противоположных направлениях: он взрослел и становился зрелым, а она силой его памяти возвращалась в годы здоровья и цветения.
…сон об иве был наполнен цветением. Каждый листочек на дереве Петя видел как будто нарисованным и немного оливковым, – у оливы листья удивительные, гладкие и маслянистые снаружи и шершавые изнутри, словно две природы сошлись в одной и противостоят. Свет и тень тоже противостояли друг другу, покрывая фигуру бабушки леопардовой крапинкой. Этот странный «леопард» то набрасывался на бабушку, то отползал, покорный движению ветра. Шла волшебная охота, и Петя наблюдал ее, затаив дыхание.
Бабушка стояла прямо и словно ждала, когда Петя подойдет ближе. Но Петя замер и смотрел, смотрел, боясь разрушить очарование мгновения. И ведь никогда вокруг них не было такой природы, не росли на их даче такие ивы, не было крыльца, да и дома под стать такому крыльцу не было…
