© Кожевникова Е., перевод на русский язык, 2016
© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Э», 2016
* * *
История нашей жизни – это история наших страхов.
Пабло де Сантис
1971
– Не бойся, Артур! Прыгай! Я ловлю.
– Точно, папа?
Мне пять лет. Ноги повисли в пустоте, я сижу на высоченной кровати с матрасом, где сплю вместе с братом. Протянув руки, отец ласково смотрит на меня и ждет.
– Давай, малыш!
– Боюсь.
– Я же ловлю, слышишь? Ты же знаешь папу! Давай! Не бойся!
– Сейчас…
– Прыгай, прыгай, чемпион!
Покачивая круглой головенкой, я собираюсь с духом. И, улыбнувшись во весь рот, бросаюсь в объятия папы, которого люблю больше всех на свете.
А папа – зовут его Фрэнк Костелло – отступает в последний миг на шаг в сторону, и я распластываюсь на полу, больно треснувшись подбородком. Я оглушен, я нем. Я не сразу могу подняться. Моя голова кружится, челюсть ломит. Но прежде чем я открою рот и начну реветь, отец преподносит мне урок, который я запоминаю на всю жизнь.
– Никогда никому не верь, Артур. Понял?
Я в ужасе смотрю на отца.
– НИКОМУ! – повторяет он грустно, явно сердясь на самого себя. – Даже родному отцу!
Часть 1
Башня Двадцати четырех ветров
Я всегда спрашиваю себя, какие еще сюрпризы приготовило нам прошлое?
Франсуаза Саган
1
Бостон
Весна 1991-го
В первую июньскую субботу нежданно-негаданно в десять часов утра ко мне приехал отец. Привез миндальный бисквит и канолли с лимоном, которые испекла его жена специально для меня.
– А почему бы, Артур, нам не провести субботний денек вместе? – предложил он и включил кофеварку, словно был у себя дома.
С отцом мы не виделись с Нового года.
Упершись локтями в кухонный стол, я разглядывал себя в никелированном тостере. Половины лица не видно из-за бороды, волосы торчат, под глазами синяки от недосыпа и излишка яблочного мартини[1]. И одет я соответствующе – в старую, еще школьных времен, футболку с ребятами Blue Öyster Cult[2] и застиранные штаны «Барт Симпсон». Вчера вечером после двух суток дежурства я пропустил несколько стаканчиков в «Занзи Баре» с Вероникой Желенски, самой классной и не самой строгой сестрой в массачусетской больнице.
Прекрасная полячка провела со мной немалую часть ночи, а потом ей пришла в голову здравая мысль умотать домой, и часа два назад, забрав с собой травку и папиросную бумагу, она исчезла, избежав таким образом пристального внимания моего папочки, который был важной шишкой в хирургическом отделении той больницы, где мы с ней работаем.
