Когда я представляла, как буду жить в поместье, я
опять не учитывала мейферские реалии. Не прошло и пары дней после
нашего скоропалительного бегства из Веллингтона, как в поместье
потянулись с визитами соседи. К концу третьего дня, после того, как
мы убедились, что последние на сегодня гости благополучно
погрузились во флайбус, а Сандерс бесшумно закрыл и запер входную
дверь, тетушка вытащила бук и принялась что-то прикидывать.
— Визиты — это не вариант, — объяснила она мне. — Боюсь, с таким
наплывом любопытствующих и с необходимостью делать ответные визиты
не позднее, чем через неделю, мы с тобой только и будем, что
разъезжать на флае, чтобы отсидеть положенные четверть часа и
обсудить с хозяевами погоду, виды на урожай, цены на платину и
наиболее модные оттенки розового в этом сезоне. Мы сделаем проще.
Небольшой прием!
— О боже! — Взмолилась я, но и Всевышний, и тетя Агата остались
глухи к моим стенаниям.
В организации приема я участие не принимала, сославшись на то, что
только тетушка, которая знает всех соседей не первый год, может
устроить все на должном уровне. Думаю, что тетушка мой маневр
заметила, но нисколько не возражала против подобного
расклада.
Сам прием был начисто лишен веллингтонского пафоса,
и больше напоминал очередное семейное собрание «девочек Лисси», чем
«скромный семейный бал у Пентеркостов». В этих местах, где
постоянство было главным из достоинств, соседские отношения плотно
переплетались с родственными и дружескими — казалось, здесь все
знают всех, каждую семью от патриархов до новорожденных. Понятно,
что новый человек становился настоящим событием. Мне досталась
львиная доля внимания — к счастью, в отличие от Веллингтона, это
внимание не было ни злым, ни жестоким. Да и танцы вышли куда как
веселее, хотя аккомпанировали танцующим только рояль и скрипка.
Более того, в какой-то момент прием распался на два самостоятельных
действа — старшие предпочли игру в карты и неспешные беседы, а
молодежь принялась играть в игры со странными названиями: шарады,
фанты. Апофеозом же стала игра «в прятки», ради которой пришлось
выйти в парк, разбитый вокруг усадьбы.
На улице было прохладно, мейферская осень
потихоньку вступала в свои права, напоминая о себе пока еще только
тронутой разноцветными красками листвой да первыми осенними цветами
на клумбах. Неожиданным сюрпризом для меня, привыкшей к беготне «в
пряталки» с малышами, стало то, что для этой игры надо было
разбиваться на пары. Как мне снисходительно пояснили в ответ на мое
недоумение: «Юная девушка может испугаться чего-нибудь в незнакомом
парке». Я смотрела, как гости, не первый год знакомые друг с
другом, привычно разбиваются на пары и думала, как много можно
узнать, просто наблюдая за людьми. Тут было все: симпатия, дружба,
ревность, соперничество — тайное и явное, горечь разрыва, торжество
победителей, несмелое признание.
