Жара. Над головой – жёлтый раскалённый шар, под ногами –
высушенная земля саванны, за спиной – рокот вертолётных винтов. Три
«мишки» сидели на площадке, забирали раненых, а я со своим взводом
прикрывал их. Аборигены били из зарослей неподалёку. Час назад мы
отогнали их от посёлка, и теперь они работали по нам с дальней
дистанции.
Устроившись в развалинах одноэтажного дома, я с биноклем в руках
выискивал позиции противника. Коптеров у нас не осталось. Был один,
да сломался. Приходилось действовать по старинке.
Пули свистели где-то над головой, иногда чиркали о стены. А у
меня с самого утра болела башка – ныла и гудела под раскалённой
каской. И усталость навалилась, но не физическая, хоть таскаться по
жаре в полной боевой выкладке – то ещё веселье, а какое-то
внутренне опустошение и изнурение. Устал от такой работы.
Возрастное, наверное. Не двадцатилетний пацан, чтоб под пулями
сайгаком скакать. Платят, неплохо, конечно, но... в работе наёмника
есть много «но». В общем, не самый удачный день, не самая удачная
операция, не самая удачная командировка. Африка не жаловала
гостей.
Я взял одну из раций:
– Хлыст, на два часа движение в кустах. Там тачанка, походу.
Отработай.
Тачанками мы звали джипы местных вояк с установленными в кузове
пулемётами. Один пулемёт как раз тарахтел за кустами чуть левее
меня.
– Понял тебя, Череп, – раздался в рации голос сержанта.
Где-то рядом чиркнула пуля, я лениво пригнулся. Их свист уже
давно стал делом привычным, как и близость смерти. Каждодневная
рутина.
Пуль я не боялся. Восемь лет назад попала мне в голову.
Оправился быстро и без серьёзных последствий. Тогда и позывной мой
родил – Череп. Через два года – опять ранение, только в руку. Кость
была не задета, выздоровел за месяц. Потом ещё два осколочных. И
снова ничего серьёзного. Врачи шутили, что я не в рубашке, а в
бронежилете родился.
Мне порой и самому казалось, что пуля меня убить не может.
Иногда чувствовал внутри какую-то необычную энергетику. Она как
будто защищала меня. А в другие моменты понимал, что это – чушь
собачья, грёбаная эзотерика. Так или иначе к смерти я уже давно не
испытывал ничего, кроме равнодушия.
В воздухе зашуршало, неподалёку хлопнул взрыв, через несколько
секунд – ещё раз. Судя по звуку, бил сто двадцати миллиметровый
миномёт. Аборигены имели такие на вооружении. Стрелять, правда, из
них нормально не умели.
