Посвящается Сонику и Анику
Не в некотором царстве, не в некотором государстве, а в русской земле жил-был в незапамятные времена мальчик по имени Добрыня. Было ему от роду двенадцать годков.
Домик матушки его, вдовы Горикеи, стоял в селе Малиновом. Неподалеку протекала речка Смородина. Окружали эти места глухие леса. Люди ходить туда побаивались: неровен час, чудища лесные закружат, заманят в чащу, к синим таинственным огонькам, – потом не выберешься! Добрыне тоже страшновато было, а все же бегал он в те чащобы по малину.
А в лесах – известное дело! – лесовуны[1] живут. Шишкуны, еловнички! И двое таких лесовунов – Пинь Ушастый и Михрюська Еловенький – полюбили Добрыню за смелый нрав, за сердце щедрое. Никогда гнезда Добрыня не разорит, малого зверька лесного не обидит. Лесовуны голову ему закружить, пугануть смехом, чихом ли своим и не помышляли никогда. Всё-всё знали они про Добрыню. И про матушку Горикею знали, и про воина Огниво, который учил его мечом рубить, из лука стрелять. А еще знали они про нового друга Добрыни…
Собирал мальчик однажды малину – и вдруг услышал шум-треск, а потом жалобный стон. Голову поднял – и увидел какое-то существо, похожее на огромную черную птицу. Существо застряло в острых ветвях могучей ели. Старалось оно на волю выбраться, да никак не могла.
Жалко стало Добрыне незнакомца. Решил его выручить. Начал взбираться на высокое дерево, да сорвался с самой вершины, чуть не убился до смерти! На счастье, это существо успело поймать его когтистой лапой за рубаху. А потом Добрыня долго помогал ему выпутываться из веток.
Наконец слезли они с дерева, выбрались из лесу и сели отдохнуть на берегу речки Смородины.
Солнце клонилось к закату. Добрыня смотрел на своего нового знакомца и диву давался. Чешуйки на его черных крыльях блестели и переливались, будто будто речная рябь на мелководье, будто звезды – если их с неба все в одно лукошко собрать.
– Как тебя зовут? – спросил Добрыня.
– Горынчик, – тихо ответил черный да крылатый.
– Горынчик?! Это что за имя такое нечеловеческое? – воскликнул Добрыня.
– Так ведь я не человек, – усмехнулся тот.
– До чего же странно ты говоришь! – недоумевал Добрыня. – То коршуном клекочешь, то змеей шипишь! Кто же ты? Птица?
– Наверное, – нерешительно сказал Горынчик.
– Таких огромных птиц я в жизни не видывал! – сказал Добрыня. – Ты, верно, прилетел из чужедальних стран?
