Травинка была ярко-белая, сверкающе-белая, с белыми искрящимися ворсинками. Невиданная соседка однообразной зелени! Она была выше прочей стелющейся муравы и странно шевелилась, словно с любопытством оглядывалась по сторонам.
Откуда и каким ветром ее сюда занесло? Может, из тропиков?
Да ладно, пусть растет.
Женщина пошла было своей дорогой, однако остановилась и оглянулась. Почему-то любопытство донимало, хотя раньше ее никогда в жизни не интересовала никакая трава и даже цветы.
Сама не понимая зачем, вернулась и сорвала травинку.
Та мягко обвилась вокруг пальцев, ворсинки прильнули к коже мягко, ласково, но через мгновение женщина ощутила боль, похожую на ожог… впрочем, боль тотчас прошла, а ворсинки сделались красными. Через миг таким же красным цветом налился стебель.
Женщина вдруг осознала, что травинка покраснела потому, что высасывает ее кровь, и что это не травинка вовсе, а какое-то насекомое со щупальцами! Опасное насекомое!
Она испуганно тряхнула пальцами, но белые ворсинки-щупальца присосались, чудилось, намертво. Вцепилась в травинку другой рукой, но и та немедленно оказалась оплетена ворсинками. Их нарастало все больше и больше, они удлинялись на глазах, они оплели руки женщины до плеч, поползли по туловищу верх и вниз… но боли по-прежнему не чувствовалось, оставалось только безмерное изумление видом своего тела, которое вдруг покрылось ярко-красным ворсистым нервно пульсирующим покровом.
Изумление оставалось последним чувством, когда тело потеряло свои очертания. Последним живым чувством.
Плотно сплетенный красный кокон упал на землю. Дернулся раз, другой – и затих.
Ворсинки вонзились в почву, и кровь, только что высосанная из женщины, впиталась в земляные слои.
Обескровленный кокон быстро бледнел, иссыхал, рассыпался на искрящиеся частички, похожие на крупные снежные хлопья, переливающиеся в солнечном свете.
Налетевший ветерок размел их по сторонам.
Там, куда попали эти хлопья, из земли проклевывались ярко-белые сверкающие травинки с искристыми белыми ворсинками. Они поднимались над окружающей однообразной зеленью, странно шевелясь, будто с любопытством озирались по сторонам.
Ожидали новых жертв.
* * *
Валерка даже не успел вытащить мобильник, а звонок уже прекратился. Посмотрел – оказалось, звонил Сан Саныч.
Это Валеркин дядя, Сан Саныч Черкизов. Его все, даже Валерка, называли только так, никаких там «дядей Сашей» он не признавал.
