То, чему сопротивляешься сильнее всего, имеет все шансы остаться
в твоей жизни навсегда.
***
- Мисс Мирослава, - меня невольно передернуло от голоса
блондинки, в котором было столько льда, что хоть ледяную скульптуру
ваяй.
Она сидела за огромным столом, а я стояла перед ней как
провинившаяся первоклашка, глядя в пол и впиваясь ногтями в тонкую
кожу запястья, оставляя глубокие красные борозды. – Вы осознаете,
что совершили?
Я кивнула и еще ниже склонила голову, уставившись на собственные
туфли, являвшиеся частью школьной одежды. Туфли мне настойчиво не
нравились, как и вся форма целиком, которая с одной стороны
обезличивала, а с другой делила всех учеников Академии на касты,
где кто-то был заведомо лучше, потому что учился на более
престижном факультете, а кто-то априори хуже, потому что не родился
с нужными навыками. Но выбора мне, как и всем остальным, не
оставили. Как не оставили выбора с тем, из-за чего я и стояла в
кабинете главы Академии, нервно переминаясь с ноги на ногу и ожидая
решения относительно собственного наказания.
Заслуженного, надо сказать.
- Я не слышу, - с нарастающей суровостью проговорила леди
Элеонор.
- Да, - вяло откликнулась я, не поднимая глаз. – Осознаю.
- Почему вы так поступили? – продолжила экзекуцию директриса,
явно не торопясь завершить этот разговор.
Я, ощущая себя человеком, готовящимся взойти на эшафот, гулко
сглотнула и ответила:
- Мне было любопытно.
- Вам, - начала леди Элеонор, но запнулась, задохнувшись от
возмущения. – Вам было любопытно?
Её тон резко повысился, так, словно она едва сдерживалась, чтобы
не закричать.
И я её понимала, на меня тоже периодически накатывало желание
поорать.
Пожав плечами кивнула, а после все же мельком глянула на
женщину, которая опершись локтями о внушительную, поддерживаемую
четырьмя ножками столешницу, подалась вперед, словно пытаясь
разглядеть что-то на моем лице. При этом меня удивили не столько
действия главы данного учебного заведения, сколько опоры стола,
выглядевшие так, как будто были не элементом мебели, а частью
кого-то большого, чешуйчатого и, возможно, когда-то живого. Лично
мне на ум пришел огромный ящер, хоть я и не была уверена, водятся
ли в этом мире ящеры подобных размеров.
Надо будет потом у Сократа уточнить.
Который, кстати, не пойми куда делся, в то время, как я стою
перед грозно поблескивающей глазами главной Бабой Ягой на
колхозе…
