Окопов. Счастье на предъявителя. Книга 2.

Дорогой читатель, заранее прошу прощения за те нецензурные слова и выражения, что встречаются в данной главе. Честно, пытался язык дна общества перевести на общепринятый литературный. Ни черта не получалось. Выходило длинно, нудно, пафосно и… вранье. В процессе написания мне приходится мысленно общаться с моими персонажами. Просил их по-хорошему стараться не материться. Они минут пять пыжились не выражаться. Но, в конце концов, сущность брала свое и прорывало на матерщину. Пришлось смириться и писать, как есть. Поэтому заранее прошу прощения у слишком чувствительных натур за жестко нелитературный язык данной главы. Ничего не могу поделать. Это язык моих героев, корёжущий слух эстетов, но имеющий место в реальной жизни. Еще раз извините и, если это Вас не испугало, добро пожаловать в сюжет.

С уважением, автор.

Крупные снежные хлопья неправильной формы, как кто вату ощипал, на мгновение вспыхивали яркими белыми блямбами в голубоватом неоне уличного фонаря, появляясь откуда-то сверху, из черно-серой мглы, и растворяясь в такой же мгле чуть ниже. Бесконечный поток хлопьев в пятне света извивался, синхронно менял направления под жесткими порывами промозглого ветра, словно замысловатый танец огромного хоровода, крошечный фрагмент которого высветил фонарь. Пеленой снегопада накрыло улицы, растворив очертания домов. Лишь только размытое свечение зажженных окон. Редкие автомобили проносились мимо, выхватывая фарами все тот-же хоровод снежных хлопьев, спеша поскорее убраться из-под этой непогоды.

На пустынной улице из снежного марева вдруг возникла собачонка. Она понуро трусила вдоль дороги, поджав хвост, оставляя черные следы на первом снегу. Иногда останавливалась, встряхивалась от налипших хлопьев, поднимала голову, оглядывалась, словно кого-то выискивая, и снова трусила дальше. На перекрестке что-то учуяла, потянула носом, вильнула хвостом, навострила уши, свернула на другую улицу и заспешила по ней к какой-то цели. Вскоре сквозь снегопад стал различим силуэт человека, двигавшегося на встречу. Завидев прохожего, собачонка ускорилась.

Бородатый мужик в длинной куртке с накинутым капюшоном, под которым еще и вязанная шапочка, натянутая до глаз, в джинсах, заправленных в высокие ботинки, с армейским вещмешком за спиной, весь облепленный снегом, шел неспеша нетвердой походкой. В нескольких шагах от него собачонка остановилась, чуть присела на все четыре лапы, с надеждой вытянула остренькую, добродушную, по щенячьи наивную мордочку, и завиляла хвостом так усердно, что ходуном заходила вся задняя часть тела. Человека это не тронуло. Прошел мимо. Собачка, продолжая вихлять задом, догнала его, забежала вперед и стала крутиться под ногами, все время стараясь заглянуть в глаза. Наконец, человек остановился, вынул руки из карманов, присел на корточки и протянул руку в перчатке, чтобы ее погладить. Собачка шарахнулась в сторону, припала к земле, недоверчиво покосилась и, увидев, что ничего опасного от человека не исходит, боком приблизилась, подставляя спину.