Тысячи лет человечество созерцало звёзды, мечтая оказаться среди
них. Тысячи лет они указывали скрытые пути, помогали найти дорогу
там, где её в принципе не существовало, помогали выбраться к
нужному месту. Тысячи лет люди смотрели на их красоту, наполняясь
духовным светом.
Я тоже часто смотрю по ночам на
звёзды, переносясь в то время, когда был маленьким, когда сидел во
дворе со своим отцом. Он рассказывал невероятные истории. От них
было невозможно оторваться. Ведь он был там, был в этой пустоте,
был рядом с огненными великанами, был на других планетах. Ему было
что поведать, он видел много прекрасного.
Он видел полыхающих сверхгигантов
разного отлива, от ослепительно белого до мутно-коричневого. Он
видел самых маленьких тяжеловесов, ломающих своим существованием
законы нормальной физики. Он видел тысячи и тысячи планет с
миллионами формами жизни на них, самыми невероятными, самыми
безумными и непредсказуемыми, оттого красивыми и
притягательными.
Ему было что поведать, он видел много
ужасного.
Он видел, как в темноте космоса
разрываются на части огромные космические линкоры, вооружённые по
последнему слову техники. Космическая пустота скрывает самых
невероятных монстров вселенных, чёрные дыры, которым было плевать
на все. Ведь только малую часть видно за счёт поглощаемых ими
веществ… А большая часть скрывается в пустоте.
Он видел, как неведомые монстры на
колонизируемых планетах разрывали на части верных своему делу
солдат. Они были ужасны, смертельны и ведомы лишь одними своими
инстинктами.
Он видел, как в огнях
межгалактических войн сгорали целые планеты, как их стирали с
потока мироздания звёздные разрушители. И всем было плевать, что
там гибнут миллионы и миллионы живых и разумных существ, не говоря
уже о неразумных.
— Таков мир, — с болью в голосе
говорил мне последний раз отец, собирая свои вещи. — На что-то мы
можем повлиять, но что-то выше наших возможностей…
— Но ты же обещал, что тот поход был
последним! — орал я на него в истерике, так как понимал, что каждый
военный поход может обернуться трагедией. — Ты говорил, что будешь
навещать маму… Что в конечном итоге ляжешь там же, где и она… Ты не
можешь сейчас уйти…
— Вот именно что сейчас, когда ты
достиг необходимого для наших законов возраста, я могу и должен
уйти, — выпрямился отец, ранее стоявший сгорбленным над маленькой
сумкой с вещами, и подошёл ко мне, положив руку на плечо. — Сейчас
я ухожу, чтобы защитить тебя, чтобы защитить нас всех. Помни об
этом, ибо ты пойдёшь по моим стопам, как я пошёл по стопам своего
отца, как пошли по его стопам мои братья. Таковы законы. Мы
ничтожны перед ними, наше слово — тлен. Мы лишь третья ветвь нашего
клана.
