Француз

Франция, 1789 год. Париж. В восточном районе предместья Сент-Антуан, где проживали, в основном, бедняки или горожане с невысоким достатком, прошедшей ночью можно было наблюдать привычную для этого времени суток картину. У одной из таверн шла драка. Началась она, как обычно, внутри заведения и, круша попутно посуду и мебель, под вопли хозяина перетекла на улицу. Кто там дрался, и что они не поделили, было непонятно, да это и не важно. Кто-то принимал участие вообще просто так, спроси их – они бы не смогли толком сказать, зачем влезли в драку. Как правило, для начала конфликта хватало одного косого неприветливого взгляда, а для того, чтобы присоединиться, достаточно было случайно кого-то задеть. Некоторые просто дрались, исповедуя принцип Портоса из книги Дюма, которая будет написана и опубликована гораздо позже – «Я дерусь… Просто потому, что я дерусь!» Шум, а также предстоящие расходы на возмещение ущерба, которые, если не погасить конфликт, возросли бы многократно, вынудили хозяина таверны послать за полицией. Свистки стражей правопорядка, заставили на мгновение всех остановиться, прислушиваясь. Драка затихла, и участники начали расходиться в стороны, грозя друг другу карами при следующей встрече. Общаться с полицией никому не хотелось, как и платить за то, что было сломано. Прибывшие служители правопорядка, само собой, никого уже не застали.

Двое, поддерживая под руки своего друга, уходили, стараясь держаться в тени. Висевший на руках слабо стонал, лицо его было залито кровью.

– Проклятье, сильно же ему досталось – сказал один из двоих, когда они остановились передохнуть.

– Кто ж знал, что этот урод, пока все замешкались, воспользуется моментом, чтобы ударить камнем. Да и попал, как назло, по голове.

– Еще встретимся, сочтемся!

– Это точно. Что с Жаком?

– Держится. Но, если честно, – прозвучало в ответ, – Если честно, мне кажется, он не жилец.

– Черт, как глупо получается! Что делать будем?

– Давай дотащим его до жилья, там и врача можно позвать. Может, я ошибаюсь.

– Хорошо, а…

– А если нет, то хоть похоронят его по человечески. Думаю, толстый Жиль не выбросит покойника в подворотню. Все же, Жак у него снимал комнату.

– Ну да, он хоть и жадный, но набожный. Согласен, несем.

– Держись, Жак!

***

«Что со мной такое? И где я? – это первое, что пришло в голову Евгению, - голова болит, тело словно налилось свинцом и не слушается, но вроде жив…»