Ставшее уже привычным басовитое урчание двигателя «хеншеля» начало убаюкивать мой мозг. Этот трофейный трёхосник стал настоящим домом, штабом, да много чем, не только для меня, но и для Шерхана, Якута, красноармейца Лисицына и ещё трёх бойцов. Иногда вся эта наша гоп-компания вызывала у меня внутренний гомерический хохот. Ещё бы – формально старший сержант Асаенов (боевой позывной Шерхан) персональный водитель командира шестого мехкорпуса генерал-майора Черкасова, то есть меня, а на самом деле этот хитрющий татарин обучил водительскому ремеслу молодого красноармейца Лисицына и спихнул на салагу свои обязанности. После чего спокойно дрых в кузове во время перемещений по фронтовым дорогам Белостокского выступа. И не просто отсыпался после напряжённой боевой работы, а наверняка потреблял в тёплой компании генеральские харчи – вернее, то, что раздобыл у штабных интендантов, прикрываясь моим именем. А тёплая компания у него была знатная: во-первых, это его старый друг, ещё с Финской войны, сержант Кирюшкин (боевой позывной Якут), по внешнему виду которого и не подумаешь, что этот скромный тихий человек может сделать кому-нибудь плохо. Однако Якут уничтожил столько врагов, что их могилами можно было заполнить довольно большое кладбище. Снайпер и следопыт Кирюшкин был великолепный, и я верил его словам, что до призыва в армию он был лучший охотник-промысловик в своём районе. А район, в котором сержант проживал до призыва в армию, по площади побольше, чем какая-нибудь Швейцария. Правда, расположен был в Восточной Сибири, а население имел меньше, чем проживало в одном кантоне этой не маленькой европейской страны. И почти тридцать процентов жителей сибирской Швейцарии принадлежало к той же малой народности, что и Якут. Оленевод, как его в шутку обзывал Шерхан, всё грозился пулями навести маникюр пальцам своего приятеля. Как бы намекая этим, что тому пора не зубоскалить, а заняться своим внешним видом – хотя бы постричь свои ногти, напоминающие когти хищника.
Вот примерно так эти мои боевые братья, ещё со времён Финской войны, пикировались в свободное от боёв, сна, перекусов и передачи опыта другим бойцам время. А если прямо сказать, свободного времени после 22 июня практически не было. Вот и сейчас, несмотря на мои предположения о том, что подальше от глаз командира в кузове ребята сладко дрыхнут (объевшись трофейными продуктами), присутствует и мысль, что, может быть, всё это и не так. Что они настолько правильные бойцы, что более опытные Шерхан и Якут обучают молодёжь, как сподручнее давить фашистов, а трое из ларца всему этому внимают, становясь всё опытнее и опытнее. Не зря же трое земляков-рязанцев буквально на моих глазах превратились из беспомощных щенков в настоящих волкодавов – бойцов, способных сразиться с самыми подготовленными немецкими диверсантами. Конечно, чувствуется подготовка в роте, работа теперь уже капитана Курочкина (боевой позывной Ряба). Это ещё один мой боевой брат по Финской войне, ставший там комвзвода в роте, которой я командовал. После призыва рязанцы проходили обучение в батальоне Рябы, однако и то, что умеют Шерхан или Якут, в их боевых навыках тоже присутствует. Хорошие бойцы получились из этих парней – вполне можно доверить им прикрывать свою спину в любой заварушке.
