Королевство Уинфилда

Томас Генри Грант прослыл шарлатаном, хоть его медицинская карьера и началась вполне традиционно. В 1828 году он окончил Кембридж и тут же получил должность семейного лекаря в поместье барона Миддлтона с весьма завидным жалованием в пятьсот фунтов стерлингов в год. В те времена все молодые врачи окунались в работу сразу после окончания университета, безо всякой предварительной практики. Они были образованны в наилучших греческих и латинских традициях, и от них не требовалось бродить по коридорам больниц с целью набраться опыта. Считалось оскорбительным допытываться у врача, сколько раз за всю карьеру ему доводилось держать скальпель. Кембриджским мальчикам ещё на первом курсе внушили, что доктор – джентльмен в меру своего занятия, а потому освобождён от грязной ручной работы, которую выполняли хирурги-ассистенты, стоявшие по рангу на ступень выше цирюльников и мясников.

При Вильгельме Четвёртом и позднее при Виктории английские врачи пережили некое подобие Золотого века. Их не сковывали никакие запреты. Получив диплом, они имели полное право удовлетворять своё научное любопытство, нередко ценой жизни пациентов. Врачи скупали все восточные новинки, которые только входили в моду. Потоки опиума стёрли границы между традиционной медициной и знахарством. Ничто не пресекалось законом, кроме вивисекции.

Это поколение врачей, воспитанное в духе полной безнаказанности, прославилось своей надменностью. У этих полубогов была одинаковая осанка, одинаковая походка. Врача сразу можно было узнать по приподнятому подбородку и лениво приспущенным векам.

Том не отличался от своих коллег, переняв все характерные повадки кембриджского выпускника. Он загадочно щурился, заламывал бровь и томно растягивал слова, даже произнося смертельный диагноз.

– Ваше сердцебиение напоминает симфонии Пaрселя, которые прерываются неожиданно.

Что касается внешности Тома, его главной отличительной чертой было полное отсутствие каких-либо запоминающихся особенностей. Трудно представить более заурядное англосаксонское лицо. В нём не было никаких явных недостатков, но в то же время его трудно было назвать привлекательным. У Tома были прямой, чуть удлинённый нос, острый подбородок и тонкие губы. Его глаза были цвета воды в Темзе – нечто среднее между серым и зелёным. Их выражение казалось таким же неопределённым, как и цвет. Трудно было угадать, какие чувства обуревали этого человека. Ни тоска, ни гнев, ни веселье не выступали на первый план.