Спустя полотора часа банкетный зал Долгоногих непривычно пустой.
Лишь ветер завывает в разбитых окнах, да хрустят осколки под
берцами «зорь».
- Аднака, куряцы нет, - с вздохом Али ковыряется когтем в
подносе с канапе.
Крокодил уже обшарил все фуршетные столы в опустевшем зале, но
нашел лишь тарталетки с ветчиной и творожным сыром. Закусками
мутант, конечно, не побрезговал, но любимой манящей «куряцы» не
нашел.
- Прекращай жрать, животина, - рычит Ясна. – Вся морда в
сыре.
Пока Крокодил пристыженно облизывает языком морду, спецназовка
смотрит в мою спину. Как и Аяно, как и София, как и Мария. Я
чувствую их растерянные взгляды, но не обращаю внимания. Армейский
Целитель снова подлатал мои раны. Сейчас стою перед высоким
стрельчатым окном и обозреваю сожженный сад Долгоногих. Иногда
мелькают при свете луны черные силуэты спецназовцев. Взвод
Имперских мечей держит под контролем периметр усадьбы.
Как только армейский спецназ прибыл, гости были выпровожены, а
остатки безопасников схвачены и отправлены в каталажку. Последние
не сопротивлялись – Юрий запретил. После того, как графа скрутили
молнии, он понял, что самое правильное для Долгоногих – сдаться.
Редкое благоразумие.
Все «зори» в замешательстве. Кроме, разве что, Али.
Неудивительно. За ночь мы повязали влиятельного сенатора, захватили
его усадьбу, вдобавок, отдельные группы разгромили дом
генерала-полицмейстера, заставив Максима броситься в бега. И это
всё без приказа цесаревича. Последствия не заставят себя ждать. Нас
могут даже обвинить в госизмене. Вдобавок, в любой момент нагрянет
дружина Долгоногих. Встанет выбор: либо отдать Юрия, либо
устраивать мясорубку.
Думай, Перун, думай. Час допросов Юрия ничего не дал. Я чуть не
довел графа до безумия. Шпарил Якой прямо в мозг. Юрий брызгал
слюной, орал от ужаса, но не сознался в покушении. Штурм усадьбы
Рудковского тоже не принес результатов. Полицмейстер смылся через
тайный лаз под поместьем. Зацепок больше нет.
- Ты пытал моего отца, - обличительно говорит за спиной Мария. –
Пленил брата.
Поворачиваюсь к графине. Она бледная и шокированная происходящим
безумием. Подхожу ближе, цепко беру за подбородок, заглядываю в
расстроенные изумрудные глаза. Блондинка вздрагивает, но не
отходит.
- Ты же сама видела – на нас напали ваши люди.
